Сальватор

– Господа. На протяжении нескольких месяцев внимание общественности было приковано к тем нескольким преступлениям, которыми активно и пристально занималось судопроизводство. Преступлений этих, являвшихся порождением чрезмерной концентрации растущего населения и, возможно, закрытия некоторых предприятий, а также роста цен на продовольственные товары, не было больше, чем обычно, они являются данью, и ее вынуждено общество платить порокам и праздности, требующим, подобно древнему Минотавру, определенное число жертв!

Было ясно, что королевский прокурор, говоря это, очень рассчитывал произвести на публику определенный эффект, поскольку, произнеся это, он сделал паузу и окинул глазами это людское море, которое было тем более бурным на глубине, чем спокойнее казалось на поверхности.

Публика оставалась бесстрастной.

– Итак, господа, – продолжал королевский прокурор, – отвага некоторых обвиняемых открыла им путь для новой карьеры, к которой мы еще не привыкли. Она беспокоит нас своей новизной и смелостью поступков. Но я должен с радостью признаться, господа, что то зло, с каким мы вынуждены бороться, не столь уж велико, как думают некоторые. Просто кому-то нравятся преувеличения. Распространяются тысячи заведомо ложных слухов, источником и причиной которых является недоброжелательность. Едва родившись, эти слухи с жадностью подхватываются, и с каждым днем россказни о так называемых ночных преступлениях вселяют ужас в души людей легковерных, охлаждают доверчивые головы.

Присутствующие на суде люди начали недоуменно переглядываться, не понимая, куда клонит королевский прокурор. И только завсегдатаи судебной палаты, кто ходит туда, чтобы найти там то, чего им не хватает зимой, то есть накаленную обстановку и зрелище, которое перестает быть для них чем-то новым, а становится привычкой и даже потребностью, только те завсегдатаи, привыкшие уже к фразеологии господ Берара и де Маршанжи, не волновались по поводу того, что пока было неясно, к чему же подводит дело королевский прокурор. Они-то знали, что не зря пословица гласит: «Все пути ведут в Рим», поскольку при определенном правительстве и в определенную эпоху ее можно перефразировать на манер Дворца правосудия: «Все пути ведут к смертной казни».

Королевский прокурор продолжал, сделав величественный и покровительственный жест:

– Успокойтесь, господа, криминальная полиция стоглава, как Аргус. Она бдит, она найдет современных Какусов в самых потайных местах, достанет их из самых глубоких нор. Для нее нет ничего невозможного, а судьи отвечают на гнусную клевету тем, что как никогда рьяно исполняют свой долг.

Да, мы не станем отрицать того, что у нас были совершены ужасные злодеяния. Но мы, как твердая длань закона, сами потребовали самых различных наказаний за эти совершенные преступления. Ибо никто, господа, смею вас в этом уверить, не сможет избежать карающего меча закона. И пусть общество не волнуется: самые отчаянные возмутители спокойствия уже находятся в руках правосудия, а те, кто еще гуляет на свободе, вскоре тоже получат по заслугам за совершенные ими преступления.

Поэтому те, кто, спрятавшись у канала Сен-Мартен, превратил его окрестности в арену своих ночных нападений и сидит теперь за решеткой, напрасно стараются отрицать улики, которые собрало против них следствие.

Испанец господин Феррантес, грек господин Аристолос, баварец господин Вальтер, овернец господин Кокерилья были арестованы позавчера ночью. И хотя ничто не выдавало их присутствия, ничто не смогло и не сможет укрыть их от зорких глаз правосудия. Истина и правопорядок уже сумели вырвать признания из их перепуганных душонок…

Публика в зале суда продолжала недоуменно переглядываться и задавать себе вопрос, какое отношение господин Феррантес, господин Аристолос, господин Вальтер и господин Кокерилья могли иметь к господину Сарранти.

Но завсегдатаи продолжали кивать головой с видом, который говорил: «Увидите, скоро всё увидите!»

Королевский прокурор продолжал:

– Ужас и возмущение общественности вызвали и еще три преступления, совершенные злодейской рукой. Один труп был найден около Лабриша: это труп бедного солдата, отпущенного на побывку домой. В то же самое время от ударов, полученных на полях Вильеты, умер молодой рабочий. И, наконец, спустя несколько дней после этого на дороге из Парижа в Сен-Жермен был убит каретник из Пуасси.

Прошло совсем немного времени, господа, и рука правосудия настигла людей, совершивших эти преступления, почти у границ Франции.

Но слухи только этим не ограничились: говорилось о сотне других преступлений. То какой-то несчастный был зарезан ножом на улице Карла X, то позади Люксембургского сада нашли окровавленного кучера, то на улице Кадран было совершено грязное надругательство над какой-то несчастной женщиной, то на почтовую карету было совершено два дня тому назад вооруженное нападение с целью ограбления слишком нам всем известным Жибасье, чье имя уже неоднократно звучало в этом зале и вы должны были его слышать.