Сальватор

– Ты с ума сошел, Камил! – сказала молодая женщина с пронзительным смехом. – Ты надеешься, что я попадусь в эту грубо поставленную ловушку? Не ты ли поклялся мне в том, что мы уедем из Парижа через восемь дней?

– Богом клянусь, Долорес, что через десять минут я к тебе приду.

– Я больше не верю в Бога, Камил. Да и ты никогда в него не верил, – серьезным тоном ответила на это креолка.

– Да что же вам в таком случае нужно? – воскликнула мадемуазель де Вальженез.

Госпожа де Розан даже не удостоила ее ответом.

– Повторяю вам, Сюзанна, помолчите! – сказал Камил.

Затем, обращаясь к жене, произнес:

– Если ты не хочешь, чтобы я увиделся с тобой в другом месте, если не желаешь, чтобы я с тобой объяснился, то какова же твоя цель?

– Камил, – сказала госпожа де Розан, с мрачным спокойствием доставая спрятанный на груди кинжал, – я пришла сюда с намерением убить тебя и эту женщину. Но кое-какие слова, которые я услышала, находясь в соседней комнате, заставили меня изменить мое решение.

Угрожающий тон, с которым госпожа де Розан произнесла эти слова, ее суровость, хмурость лица, предвещавшая бурю, блеск глаз, метавших молнии, судорожно сжимаемый в руке кинжал и, наконец, та мрачная ярость, которая ею владела, очень напугали любовников, которые непроизвольно взялись за руки.

Первым движением мысли Сюзанны, подсказанной ей скорее инстинктом самосохранения, было наброситься на госпожу де Розан и с помощью Камила отнять кинжал, который та держала в руке. Ее сдержало пожатие руки Камила.

Впрочем, видя, что ему нечего бояться того, чего он испугался вначале, Камил встал с постели и вытянул руку, чтобы привести в исполнение замысел Сюзанны.

Но креолка отступила на шаг.

– Не подходи, Камил! – сказала она. – И не пытайся вырвать у меня этот кинжал! Иначе, клянусь честью, ты знаешь, как я выполняю свои клятвы, да, клянусь моей поруганной честью, я убью тебя, как бешеное животное!

Камил сделал шаг назад: столько решимости увидел он во взгляде госпожи де Розан.

– Прошу тебя, Долорес, выслушай же меня! – сказал он.

– Ага! Ты боишься! – воскликнула с издевкой в голосе мадемуазель де Вальженез.

– Еще раз прошу вас, Сюзанна, помолчите! – сурово произнес американец. – Вы же видите, что я разговариваю с этим бедным созданием.

– Тебе нет необходимости разговаривать со мной, Камил, потому что я ничего не хочу слышать, – сказала госпожа де Розан.

– Тогда что тебе от меня нужно, Долорес? – спросил Камил, сдвигая брови. – Готов сделать все, что ты потребуешь.

– Подлец!.. Подлец!.. Трус!.. – глухо прошептала Сюзанна.

Камил не расслышал или сделал вид, что не расслышал эти ее слова и повторил:

– Говори же. Что ты от меня требуешь?

– Я требую, – произнесла госпожа де Розан с улыбкой женщины, уверенной, что сумеет покарать изменника, – я требую, чтобы ты долго и мучительно каялся в своем преступлении.

– Я покаюсь, – ответил Камил.

– О, да! – прошептала креолка, – долго, но раньше, чем ты думаешь.

– Я начинаю немедленно, Долорес, – сказал Камил. – Видишь, я уже покраснел.

– Этого недостаточно, Камил, – сказала Долорес, отрицательно покачав головой.

– Я знаю, что виноват, очень виноват. Всю жизнь я употреблю на то, чтобы искупить свой грех.

– Слушай, Камил, – со смехом сказала Сюзанна, – а какой будет моя роль в этом твоем раскаянии?

– Выслушай меня, Долорес, и не слушай того, что она говорит! – воскликнул молодой человек. – Я клянусь тебе сделать все, что будет в моих силах, чтобы ты смогла забыть о совершенном мною проступке.

Но Долорес снова отрицательно покачала головой.

– Этого мало, – повторила она.

– Так чего же тебе еще надо?

– Сейчас скажу.

Госпожа де Розан на мгновение задумалась.

Затем произнесла:

– Я уже сказала тебе, Камил, что из той комнаты слышала все, что ты здесь говорил.

– Слушаю тебя, говори, говори!

– О! – простонала Сюзанна.

– Ты, следовательно, знаешь, – продолжала креолка, – все, что я могла услышать. И услышала, что, помимо свой воли, ты, Камил, сам того не замечая, машинально говорил только обо мне с этой женщиной, из-за которой ты мне изменил.

– Истинно так! – живо воскликнул Камил, довольный тем, что жена слышала ссору его с мадемуазель де Вальженез по поводу нее. – Вот видишь, Долорес, я продолжаю тебя любить.

Сюзанна испустила нечто похожее на рычание.

– Говорить обо мне в такой момент, – сказала Долорес, – значило признаваться в некоторых угрызениях совести.

– Это было воспоминание, больше чем воспоминание! Это был крик сердца! – воскликнул Камил.

– О, презренный! – прошептала Сюзанна.

Камил слегка пожал плечами.

– Думаю, что это был действительно крик сердца, – повторила Долорес серьезным тоном. – Ты любил меня и вспоминал обо мне даже наедине с той, с которой ты мне изменил.

– О да! Да! Я любил тебя! Клянусь! – вскричал Камил.

– В этот раз можешь не клясться, – произнесла креолка с горечью в голосе. – Я знаю, ты говоришь правду. И из этой твоей любви ко мне, из любви, которую ты не смог подавить в себе, я почерпну силы для мести.