Салават Юлаев

В глубине Оренбургских степей, по дороге от Оренбурга к Самаре, по тракту стояло немало одиноких уметов - заезжих дворов, в которых останавливались проезжие обозы с русскими товарами для азиатов и с азиатским товаром, идущим в Россию. Иногда приставали в уметах и караваны верблюдов, и окруженные злыми сторожевыми собаками гурты перегоняемых из степей жирнозадых овец, и тысячные табуны лошадей. В умет заезжали чиновники, офицеры, купцы - перед всяким гостем татарин, хозяин умета, старик, широко распахивал ворота двора; для старых знакомцев он отпирал тяжелый замок каменной подклети, куда складывал на ночь товары, а ключ отдавал владельцу товара. Зато с огорода, через коровник, был у татарина сделан тайный лаз, ведомый лишь немногим. Через этот лаз пробирались в умет никому не знакомые молчаливые люди. Нередко их ноги были потерты колодками или цепями, на руках сохранялись под рукавами язвы от кандалов, а то и звенья неспиленной цепи; случалось, что заходили беглые крестьяне, бредущие по свету куда очи взглянут, подальше от родной подневольной пашни, от барских плетей... Бежали раскольники{120}, расстриги-попы{120}, арестанты и каторжники - и все находили приют...

Был слух, что татарин к себе принимает даже разбойников и хранит их награбленное добро, но никогда не случалось, чтобы вблизи умета кого-нибудь грабили подорожные гуляки, не случалось и того, чтобы драгунский дозор, искавший разбойных людей, напал на их след возле умета. У старика Салтана было всегда напасено довольно сена, для добрых коней чиновникам и офицерам всегда мог старик угодить овсом, в любой час мог зарезать овечку, старуха его, Золиха, подавала к столу и сметану, и масло, и молоко, и яички, всегда у нее припасен был мед, а для добрых людей - и кислушечка-медовуха, и бражка, и квас...

На этот умет и пришел Салават в осеннюю непогоду, в слякоть и в дождь. Салтан в это время в подклети отмерял для проезжих овес.

Убедившись, что здесь, у амбара, никто не слышит его, кроме хозяина, Салават рассказал ему о себе. Старик Салтан сокрушенно покачивал головой, слушая рассказ Салавата о его злоключениях.

- И чего молодому такому было соваться! - недоуменно сказал он. - Чего тебе надо? Отец - старшина, богат человек, у русских в почете... Ну, поставили бы деревню на новом месте. Места, что ли, у бога под солнышком мало?!. Думаешь ты, что цыплята орла с двумя головами клевать могут? Орел с двумя головами - ой сильная птица какая!..

Салават, потупясь, молчал.

- На божьи порядки, джигит, поднимаешь руку. На зверя охотник есть, на птицу - орел, на бедного человека - богатый... Думаешь, ты доброе дело сделал - все рады будут? Рот ведь желтый еще у тебя. Тебе бы в гнезде сидеть, а ты полетел! На дворе - сова, на земле лисица съест. Как, сказал ты, зовут тебя?

- Салават.

- Имя святое дали тебе - Салават, это имя мира и тишины, а ты вон что затеял!.. Отца твоего таскать теперь станут: где, мол, сына укрыл? Если узнают, меня тоже схватят: "Зачем беглеца на двор пускаешь?"

- Святой пророк Магомет{129} говорил... - осмелился возразить Салават.

- Ты меня не учи, что пророк говорил! - перебил хозяин. - Я Корану учился - сам знаю! Заезжий двор у меня ведь!.. Солдаты каждый день ходят, у приезжих гостей смотрят бумаги, а где у тебя бумага?!

Салават резким движением вскинул заплечный мешок.

- Прощай, Салтан-агай! Не ко двору тебе в доме держать орленка - возьми поросенка! Прощай!..

По жидкой грязи, смешанной с конским навозом, Салават под дождем зашагал по двору к воротам.

- Куда ты? Горячий-то парень какой ведь попался! Постой! - забормотал, догоняя его, хозяин. - Стой, говорю! - Он схватил Салавата за полу чекменя. - Салтан-старик не таких еще укрывает... От слова беды не случится. Ну, побранил!.. Борода-то, гляди, седая, а ты молодой. Мне что тебя не учить маленько?! Иди, оставайся. Племянником будешь моим - из-под Казани приехал, Ахметка.

Юношеская гордость толкала Салавата от старика, но он был измучен долгим путем, промок под дождем, иззяб. Гордость его боролась с желанием пожить наконец спокойно. Много дней мотался он от кочевки к кочевке, от умета к умету, от двора ко двору, где попало ночуя, голодая, пробираясь к Салтану, у которого в давние годы скрывался и сам Юлай.

- Ну, кому говорю! Ишь, упрямый племянник! Идем.

Старик взял его за руку и новел в избу, вдруг изменившимся голосом весело бормоча:

- Хе-хе! Большой ведь ты вырос, Ахметка! Большой какой стал!.. Хе-хе! На сестру похож... Ну, как в деревне дела? Как дядя Гумар торгует?

Старик провел его в заднюю пристройку избы и подтолкнул в чулан, заваленный мешками с мукой, овсом, конской сбруей, заставленный бочками, кадками и ларями.

У двора в это время послышались голоса, конское ржание, послышался стук в ворота.

- Вишь, гости наехали. Тихо сиди. Кто увидит - Ахметом зовись... Я лучше запру тебя тут, чтобы никто не увидел.

И Салават услыхал, как он снаружи навесил и запер замок.

Салават сел на нары.