Салават Юлаев

- Он брат твоей Амины, Салават! Ты так себя позоришь. Бывает, если в своем роду наказать кого надо, то делают тихо, - зачем на весь свет кричать? Я - старшина, он - мой писарь, и на меня, на весь юрт упадет позор... А тебе ведь он шурин... Сам понимай, Салават, Сеитбай мой недруг, он целый табун моих коней отогнал, окаянный. Рысабай мне тоже был недруг, и Бухаирка мне другом не был - сам знаешь, он против меня. А я тебе все-таки говорю: не сажай ты его в тюрьму на позор. Давай его тут в конторе в подвал посадим. Отсюда он, связанный, все равно не уйдет.

Салават согласился.

Оставив Юлая оберегать завоеванный им завод, Салават утром выступил на соседний, где уже орудовал Семка.

С Салаватом было пять сотен людей. Они окружили завод, расположенный не так, как крепости, не на горе, а в глубокой котловине между горами. С гор было удобно напасть.

Салават разместил отряд по склону холма. Пятьдесят добровольцев поехали, с ним самим во главе, к поселку.

Салават ехал, держа в руке манифест Пугачева. Ему навстречу выехал заводский поп с крестом в руке. За попом двигалось человек шестьдесят мастеровых, а рядом, с попом - плотинный мастер.

Увидав, что намерения их вовсе не мирные, Салават поднял над головой манифест.

- Мы не воевать пришли... Царское письмо привезли. Царь Пётра Федорыч приказ давал заводскую контору кончать, приказчиков гнать с завода.

Поворачивай, поворачивай! - крикнул плотинный мастер, выхватив саблю.

- С нами бог, братия, с нами бог! - закричал поп, подымая крест и пуская лошадь рысью навстречу Салавату и башкирам. - Господь против аллаяров!.. Не потерпим злобы их!..

Мастеровые с криками, подняв ружья, болты, топоры, молоты, ринулись за предводителем. Салават не успел отдать команды, как был окружен.

"Вот тебе и заводской народ!" - подумал Салават, вспомнив завет Хлопуши.

- Ге-э-эй! - пронзительно крикнул он.

Это было условным знаком. С соседних гор отовсюду ринулись башкиры.

Заводчане увидали, что им не справиться с нападающими, и повернули назад. Передовой отряд Салавата успел оправиться, бросился вслед отступающим, но те заперлись в заводском дворе. Салават с отрядом подъехал к воротам.

- Отворяй! - крикнул он. - Государь указал!

- А ты кто же государю - сват, что ли, будешь? - ответил голос из-за забора.

- Я - полковник Салават Юлай-углы, Шайтан-Кудейского юрта.

- Ну, так и иди к шайтану, коли ты из шайтанского рода! - крикнули из-за забора, и залп заключил эти слова.

Салават отъехал от ворот, приблизился к башкирам.

- Веди, Салават, возьмем силой! - кричали воины.

Но Салават не повел их в бой, он вызвал десяток добровольцев и послал их в лес, держа заводские ворота и двор в осаде.

Салават, дожидаясь возвращения десятка, посланного в лес, сел на крыльцо избы, а коня пустил по двору. Вдруг из избы до него донесся детский плач. Салават вошел в дом. В люльке, подвешенной к потолку, плакал проснувшийся ребенок. Салавата кольнула мысль о неродившемся Рамазане. Он стоял задумавшись. Амина с ребенком на руках, как живая, встала перед его глазами и показалась снова близкой и милой. С улицы грохнул выстрел. Ребенок, удивленно глядевший на Салавата, снова заплакал. Салават поглядел на его сморщенное гримасой личико и засмеялся.

- Рамазан! Рамазанкай! - позвал он и щелкнул пальцами. - Кишкерма, сказал Салават. - Иди сюда, и он поднял ребенка на руки.

Ребенок снова заплакал. Тогда в избе заскрипели доски подпола, поднялось творило, и показалась девичья голова.

- Ой, мама, - крикнула девушка, - аллаяр схватил Петьку!

Творило шумно захлопнулось. Ребенок закричал еще пуще. Салават, неловко держа его на руках, вынул из кармана монету и совал ему в руку, но мальчишка не успокаивался. С улицы донесся крик и топот лошадей. Салават положил ребенка и вышел, но уже на крыльце он услыхал отчаянный плач.

"Побоится ведь вылезти девка", - подумал он, возвратился, взял на руки изо всех сил ревущего Петьку, поднял творило и обеими руками опустил ребенка в подпол.

- Держи малайку, бесстыжая девка, ребенка забыла! Пуля ведь попадет.

Невидимые в темноте подпола руки приняли мальчика...

Приехавший отряд привез гигантскую сосну, самую большую из всех, что была в округе. Сучья с нее была счищены и толстый конец затесан.

- Теперь сюда. Все сюда! - крикнул Салават, и со всех крыш соскочили башкиры.

Страшное копье ухватили двадцать четыре всадника, по двенадцати с каждой стороны. Всадники сидели стремя к стремени, лошади касались друг друга боками. Сзади них выстроились остальные.

- Айда! - крикнул Салават, и, как сорвавшаяся лавина, ринулись всадники вперед.

Таран ударил в ворота. Залп грянул в ответ, несколько всадников свалилось с лошадей, но железные створки ворот уже разошлись. Крепкий дубовый запор разломился. Бочки, которыми завалили вход осажденные, раскатились по Двору. Упавшая сосна разбила ноги трем лошадям башкир, везших их; они шарахнулись в стороны, упали и бились по земле, громко, не по-лошадиному, крича от боли.