Салават Юлаев

- За то этой плеткой тебя будут до смерти бить. Пока жив, будут бить... Как, значит, совсем уж помрешь - вот тогда перестанут!

Приказчик упал на колени.

- Соседушка! Старшина дорогой! Пощади! По темноте согрешал!.. - завопил он.

- Ты темный? - спросил Юлай в гневе. - Ты темный, собака? Нет, ты грамотный, пес! Ты умел для купца бумагу составить, обмануть нас умел.

- И припрятать бумагу сумел, - подсказал Бухаир.

- Где бумага?! Где купчая крепость?! - в бешенстве закричал Юлай. Он подскочил к приказчику, схватил его за глотку и дрожащей рукой шарил на поясе нож.

- Ой, пусти, все скажу, - прохрипел приказчик. - Тут она, в управительской комнате, в тайничке. Дозволь принесу... Принесу...

Юлай отпустил приказчика и послал вместе с ним за бумагою Бухаира.

Вот оно и пришло, возмездие! Вот милость аллаха! Неправедные дела русского купца все пошли прахом! С этой бумаги все зло началось, ею оно и окончится: сгорит купчая крепость, разрушатся в прах построенные на башкирской земле заводы, сгорят заводские деревни, уйдут чужеродные люди, и снова спокойным и мирным будет лежать Урал, тревожимый только клекотом горных орлов, блеянием коз, ржанием коня, задумчивой песней курая да на заре протяжными молитвенными призывами муэдзина.

Юлай и сам не заметил, как по щекам и седой бороде его покатились слезы...

Бухаир и приказчик вошли обратно в конторское помещение.

- Вот она! - торжествующе воскликнул Бухаир, показывая Юлаю знакомую, такую знакомую бумагу. Как мог бы он спутать ее с любою другой?! Она отпечаталась не только в памяти его зрения, - казалось, в самом сердце Юлая оттиснулись эти буквы, юртовая тамга и большая сургучная печать. Юлай смотрел на нее, и хоть был по-русски неграмотен - он мог бы в этой бумаге прочесть каждое слово...

- Вот тут и чертеж, смотри... - словно откуда-то издалека услыхал Юлай голос писаря, - а тут юртовую тамгу ты поставил...

Юлай взял бумагу в руки. Пальцы его дрожали от волнения. Даже если бы он был совсем хорошо грамотным, он ничего не мог бы сейчас прочесть, так прыгала перед глазами его эта бумага.

- Бесстыжая грамота! - прошептал он. - Сколько в ней крови и слез, сколько обид, притеснений, неправды, корысти... Пусть пламя пожрет ее и ветер развеет.

Юлай осмотрел еще раз бумагу, словно прощаясь с нею. С долгим тяжелым горем люди прощаются так же проникновенно и нерешительно, как с теплой привязанностью и счастьем.

Он бросил бумагу в огонь горящей печи, и все с любопытством сгрудились смотреть на огонь, словно она и гореть должна была как-то особенно...

Все молчали. Когда догорела бумага и пепел легко улетел в язычках и трескучих искрах горящих еловых лап, Юлай торжественно и решительно обернулся к Бухаиру.

- Объяви, Бухаир, народу, что мы нашу землю навеки завоевали назад и бумагу сожгли, а теперь разбросаем завод по камню и плотину сломаем... Юлай посмотрел в сторону группы заводских работных людей. - А вам вот какой мой приказ будет: завтра с утра все заводские мужики выходите ломать завод, чтобы не было и следа от него на моей земле!

- Пропадай он, проклятый ад, сатанинское пекло, сломаем! - воскликнул один из рабочих.

- А пошто так уж все и ломать? Ведь мы его камень по камню своими руками складали! - вмешался старый Сысой.

- Говорю - ломать, то значит ломать! Кто ведь нынче, сказать, хозяин?! - напал на него Юлай.

- Тьфу, да что ты шумишь? Ну, ломай! Ты хозяин, конечно.

- Завод ломать, плотину ломать, заводские деревни ломать! повелительно перечислял Юлай.

- Постой! Как - деревни? - не выдержал снова Сысой.

- А нам-то куда же?!

- Как так деревни ломать?! - взволнованно заговорили рабочие.

- А на что вы мне? - уверенно усмехнулся Юлай. - Ты свою избу на моей земле ладил, меня спросил? Может, я тебя в гости звал?!

- Как жить человеку без крыши? Не скот! Смилуйся!

- Не смилуюсь! Все сожгу! - твердо отвечал Юлай. - А ты знаешь, старик, сколько у русских своей земли? - спросил он, обратясь вдруг к Сысою.

- Да кто ж ее мерил! - махнул рукою старик.

- Я мерил! - уверенно заявил Юлай. - Когда царица звала на войну, я всю русскую землю прошел до чужих краев. Ай, много у русских земли!.. На что вам теснить башкир?! Придете на новое место, на русскую землю, сказать...

- Нет, врешь, старшина! Не тот нынче закон! Ни ты, ни купец, ни приказчик нам не хозяева больше, бесстыжи твои глаза! - вдруг перебил Юлая невзрачный рабочий, который принес дней пять назад пугачевские манифесты в завод, помогал захвату завода башкирами и до сих пор молчал в беседе Сысоя с Юлаем. - Не можешь ты никуда нас согнать!

- Мы с вами вместе начальников заводских побивали. Теперь нам куды же? На плаху идтить проситься? - наступал смелее с ним вместе и старый Сысой.

- Заедино мы с вами вставали. Нельзя никуды нас прогнать. Ныне мы сами вольны селиться, где схочем! - подхватили пришедшие с ними рабочие.

- Указ государев мы знаем!

- Читали!