Салават-батыр

Она не откликнулась. Салават еле держал себя в руках. Непривычная красота девушки, поблескивающие лунными бликами глаза, выбившиеся из-под платка пряди пышных светлых волос, близость ее молодого тела сводили с ума, заставляя все сильнее колотиться его сердце.

— А то давай я тебя согрею, — сказал он вдруг ласково, притягивая Наташу к себе. Та попробовала было вырваться из его горячих объятий, но потом вдруг передумала сопротивляться.

— Стыд-то какой! — прошептала она. — А ну как матушка увидит?

— А мне все равно, увидит она или нет, — сказал Салават, крепко прижимая девушку к своей груди и, коснувшись горячими губами ее уха, с нежностью произнес: — Что же делать, коли ты мне по сердцу пришлась…

Эта лунная ночь сблизила Салавата и Наталью друг с другом.

Однако общение их длилось недолго. Пятнадцатого января 1774 года, проведя в Красноуфимске три насыщенных важными делами дня, Салават Юлаев стал спешно готовиться вместе со своим войском к отъезду. Он загрузил сани провизией и двадцатью пудами пороха.

Перед тем как выехать, Салават встретился тайком с Натальей.

— Крепко запала ты мне в душу, милая. Хочешь, заберу тебя с собой? Муллу позовем. Ты в нашу веру перейдешь. И заживем мы с тобой как муж и жена по нашим, по мусульманским, законам. Говори скорее, ты согласная?

Наташа отрицательно покачала головой.

— Чтобы я да третьей женой к тебе пошла! Не бывать тому! Сперва разведись со своими, тада и поглядим…

— Нет, не могу я их бросить, — наотрез отказался Салават. — Зюлейху и Гюльбазир я тоже очень люблю!..

— А вот я делить тебя с другими бабами не собираюсь, — твердо заявила Наталья и, закрыв руками лицо, неожиданно заплакала.

С трудом ее успокоив, Салават сказал напоследок:

— Подумай, любимая, хорошенько подумай. Мой совет тебе: послушайся меня, не пожалеешь.

— Да я уж свое слово сказала: третьей женой я к тебе ни за что не пойду, — упиралась она.

— А ну как родишь, да без мужа? Как же ты тогда?

— Не знай… — пожала плечами Наталья и вздохнула. — Э-эх, кабы время другое! А то вон ведь как все с ног на голову перевернулось.

— И не говори. Тяжелые времена… А жизнь-то все равно идет. — Салават немного помолчал и несмело добавил: — Есть у меня до тебя одна просьба, Наташка.

— Какая ишо просьба?

— Давай с тобой так уговоримся: родишь девочку, она — твоя, а сын пускай мой будет.

— Ладно уж. Так тому и быть, — легко согласилась Наташа.

Салават страстно прижал ее к себе и, покрыв жаркими поцелуями лицо девушки, впился в ее пухлые губы. Очнувшись, он резко оторвался от нее, резво вскочил в седло и помахал рукой.

— Прощай, милая!

— Будь здоров, Салаватка!

Простившись с подругой, батыр поскакал к месту сбора. Объехав свой отряд, он двинулся на соединение с башкирским старшиной Батыркаем Иткининым, осаждавшим Кунгур.

В пути Салават не мог обойтись без песни.

Погляди-ка на небо, джигит:
Видишь, ворон высоко летит?
Выше ворона сокол парит.
Выше сокола к богу ушел
Птичий царь — остроглазый орел!

       Не достанешь орла — высоко!
       До батыра тебе далеко,
       Он тебя одолеет легко!
       Но мужайся, джигит молодой,
       Смело в бой, и победа с тобой!

Враг не вынесет наших мечей,
Враг не вынесет наших коней,
Не истопчет он наших степей,
И слетятся сто зорких орлов
Поглядеть, как ты рубишь врагов![76]

Пение Салавата придало бодрости приунывшим было конникам, кое-как сносившим лютую январскую стужу. Они с большим трудом пробирались сквозь глубокие сугробы. Преодолев небольшой холм с редкими деревьями, войско выехало на бескрайнюю белую равнину. Солнце до боли слепило глаза.

Стянув толстую рукавицу, Салават приложил правую руку к глазам и, жмурясь от яркого полуденного света и слепящей белизны снега, огляделся по сторонам. Всмотревшись в даль, он увидел небольшое селение, через которое им предстояло проехать.

— Сдается мне, что у Туганака толпа собралась, — сказал он.

— Верно, я тоже вижу каких-то людей на краю аула, — подтвердил толмач Адил Бигишев.

— Значит, кто-то задумал встать у нас на пути, — предположил Салават и, велев на всякий случай приготовиться к бою, сказал: — Пускай только попробуют, не будет им пощады!

Вопреки ожиданиям, Салавата с войском радушно встречали их сторонники-башкиры.

Мчится Салават-батыр верхом,
Конь резвится под седлом.
С копьем на весу он, как птица, летит,
Стрела его даже камень дробит.

Мчится Салават-батыр верхом,
Бьется рядом с самим Пугачом.
Врага не страшась, он всегда впереди,
Как кремень, сердце в его груди.