Сага об орке. Выбор сделан

Я промахнулся, видимо начал спешить. Увидел, как разлетается буквально в щепки щит Гунара. Сейчас парни, подержите его еще секунду-другую.

Щелк!

Попал, но не так удачно — болт ударил в высокую грудь. Да, сквозь столько мяса до легкого или сердца не достанет.

Вскинул арбалет, и тут наконец тролль заметил главную угрозу. Меня! Злобный взгляд маленьких глазок прожег до глубины души… И я промахнулся!

А тролль, отшвырнув как тряпку бросившегося на него с занесенной секирой Фритьефа, отмахнулся как от досадной помехи от Колля, натурально развел руки в стороны и заорал, как реслер перед броском.

Пум-пум-пум… Пульс в ушах, как при нырках на задержке дыхания, все звуки как сквозь вату, время замедлилось.

Как же медленно поднимается арбалет! Вижу, как тролль начинает приседать, готовясь к прыжку…

Спокойно Гера, целься.

Зверь вскинул голову, словно оценивая дистанцию, словно стараясь рассчитать прыжок, чтоб одним движением скрутить мне ненавистную голову.

Пальцы медленно-медленно вдавливают скобу.

Тролль начал распрямляться, как высвобожденная пружина.

Щ-е-л-к…

И я вижу, как уже начавшее прыжок тело врага сминается, словно тряпка, расслабляется, и вытянувшись во весь рост ничком падает на землю. Из глазницы торчит светлое оперенье болта.

Время вернуло свой нормальный ход. На площадке поднимались разлетевшиеся как кегли орки.

Я обессиленно опустил взгляд, в поле зрения попался болтающийся у пояса чехол. Пуст! Ну нифига себе, последний выстрел! Увидел бы такое в кино, скривился: «Ну конечно, обязательно надо было убить вражину именно последним патроном? Не верю!» А вот накось… получилось.

Силы кончились, я рухнул прямо в сугроб. Эмоций по поводу того, что все-таки жив — никаких, только усталость и опустошённость. Непроизвольно утер горящее лицо — варежка оказалась в крови. Снег вокруг тоже забрызган красным.

Это с меня? Провел пальцами по лицу, коснулся головы. Перепутанные, липкие волосы… Когда шапку потерял? «Ауч!» На макушке рассечение — нащупал края раны. Прикольно, подумал с невеселой усмешкой, не успел еще и на войну сходить, а на башке уже второй шрам!

С хрустом проваливаясь по колено и обессиленно покачиваясь подошел Хельми. Остановился возле лежащего неподалеку тела Стьюрна, склонился.

— Как он?

Я не узнал собственный голос. Хельми поднял на меня глаза, покачал головой.

— Четверо, — с тяжелым вздохом проговорил он, — Асбъёрн тоже вряд ли выживет, ему грудь разорвали… Сам то как?

— Вроде жив, — пожал плечами я, отрешенно наблюдая за капающими в снег темно-рубиновыми каплями.

Огненное погребенье Стьюрну и всем павшим устроили прямо перед пещерой. Последний тролль оказался самкой, а в пещере нашли еще живого детеныша. Не задумываясь, добили и вздернули на копье, водрузив в голове сложенного костра.

Сигмунду снова повезло — поддетая кольчуга не дала кольям дубины пробить его тело. А вот Стьюрн кольчуги не носил.

Я стоял, смотрел на огонь не чувствую его жара, а в душе и в башке звенел полнейший вакуум. Ни мыслей, ни чувств.

— Хм… — прочистил горло кто-то рядом. Я нехотя повернул голову. Сигмунд. Пофиг.

— Асгейр, — негромко произнес наш будущий форинг, гроза всего и вся, — херсир Стьюрн обещал взять тебя в свой хирд, но он теперь мертв.

Да что ты говоришь? Пришел поиздеваться? Я тебе ща подарок в брюхо вгоню, и скажу потом что это мертвый тролль успел лапой махнуть.

— Но знай, Асгейр, свое место на скамье моего корабля ты сегодня заслужил безоговорочно. Даже если ребенок не родится, я… мы, — он кашлянул в кулак, — что-нибудь придумаем. Не беспокойся об этом, брат.

А ты беспокойся, мрачно подумал я, еще посмотрю, достоин ли ты, что я взошел на твой сраный корабль?

Эпилог

Весла с плеском рассекали спокойные, свинцовые воды фьорда. Ну наконец-то, спустя неделю тренировок мы хотя бы не мешали друг другу, впрочем, до слаженного гребка, какой я видел у команд других кораблей нам еще далековато.

Как в кино мимо проплывали отвесные скалы, образующие стенки Борг-фьорда — ближе к изгибу он сужался, превращаясь из довольно-таки широкого залива у самого Борга в узкий каменный коридор.

С моей скамьи хорошо виден Сигмунд, стоящий на корме, и не отрываясь глядящий на всё уменьшающийся берег. За спинами других гребцов не видно, но думаю оставшегося на берегу Йоргена уже и не разглядеть.

Хреново кузену — со дня получения корабля на верфи и до самого отплытия он мрачнел все больше и больше, а общался все меньше. Вчера так вообще самоустранился и свалил руководство нашей бандой на Фритьефа.

Понимаю его чувства, и даже знаю, что мне — легче. Во-первых, у меня есть дело, позволяющее занять голову: надо следить, чтоб весло не сильно заглублялось или наоборот — не чиркало по поверхности, ибо тогда лопасть проскользнет и ударит по соседним веслам. Надо смотреть за спиной сидящего передо мной Бьярни, и пытаться попадать с ним в такт. Наш кормчий, старый Кнуд время от времени заводит свое «и-раз, и-раз» но на долго его не хватает.