Сага о Рорке

– Тебе нужна моя смерть? – Аргальф презрительно улыбнулся, расстегнув латный ворот, снял его и бросил на пол. – Так убей меня! Я не стану сопротивляться. Но помни, что, убив меня, ты станешь моим преемником. Дух Фенриса и Праматери войдет в тебя, и ты понесешь мое бремя. Кровь Люпа сильнее людской, и однажды ты поймешь это. Убей меня, и ты окажешь мне услугу. Я устал, дух мой угнетен. Я пролил кровь Ингеборг, но я ее любил. Ночь кончается, брат мой Рорк! Или убей, или уйди с моей дороги. Я должен выполнить предназначение.

– Ты пришел пролить кровь ребенка.

– Ты простой воин и не знаешь, чего требует от нас начертание высших сил. Я следовал их голосу, я иду к престолу повелителя мира. Я не могу изменить ничего. Древние боги сильнее нас, Рорк. Поэтому уходи. Мои воины не тронут тебя.

– Твоего войска больше нет. Те, кто не убит, разбежались, как крысы. Битва окончена, Аргальф. До утра осталось совсем немного, небо уже светлеет. Поэтому доставай свой меч и готовься к бою!

– Доставай меч, Аргальф, ха-ха-ха! – вдруг захохотал Браги, закашлялся, выплюнул сгусток крови. – Ты не получишь кровь королевы-девственницы! Я умру спокойно.

– Замолчи, безумец, – сказал Аргальф, – ты уже прах. Твои речи – это речи мертвеца.

– Но я победил тебя, Аргальф! Принцессы здесь нет. Отец Адмонт давно спрятал ее в надежном убежище. Она давным-давно покинула Луэндалль. Твои черные боги посмеялись над тобой, проклятый оборотень!

– Аманды здесь нет? – ахнул Рорк.

– В крипте девочка, похожая на Аманду. Банпорский пес попался в ловушку, расставленную мудрым попом и старым норманнским разбойником, ха-ха-ха! Клянусь змеей Мидгард! Дух Ингеборг отмщен. Я смеюсь тебе в лицо, пес, хотя валькирии уже поют у меня в ушах!

Из груди Аргальфа вырвалось рычание, глаза зажглись лютым огнем. Он схватился за меч. Но Рорк уже был начеку. Кривой клинок банпорца скрестился с мечом Рутгера-Охотника.

Церковь наполнилась стуком клинков. В свете догорающих чадящих факелов бойцы кружились по Церкви, будто два диких зверя. Удары следовали один за другим, хриплое дыхание рвалось из груди бойцов, яростные вопли сопровождали каждый выпад. Время шло, и Рорк стал изнемогать. Он сражался всю ночь, получив шесть или семь ран, потерял много крови – человек бы уже даже руки не поднял. Но кровь Белого волка кипела гневом в его жилах, и неведомая мощь жила в сердце сына Рутгера, будто древние боги земли словен и земли викингов помогали ему в этой последней смертельной схватке. Как и много лет назад в схватке с диком, убившим его мать, Рорк пришел в неистовство. В поединках с рыцарями Ансгрима он слушал рассудок, теперь же отдался инстинктам.

– Убей его, сынок! – хрипел Браги, сплевывая кровь. – Убей этого пса…

Рорк отбил свирепую атаку Аргальфа, сам пошел вперед, но неудачно: одеревеневшая рука уже не могла точно направлять меч, и Рорк промахнулся, ударив острием меча по нагруднику банпорца. Аргальф воспользовался промахом, и кривой булат едва не рассек артерию на шее Рорка. Сын Рутгера с трудом сохранил равновесие, уворачиваясь от этого выпада.

– Ты устал, братец! – усмехнулся Аргальф. – Надо тебя взбодрить!

Они бросились друг на друга, точно жаждущие крови звери, и банпорец левой рукой ударил Рорка в лицо, разбив юноше нос. Рорк покачнулся. Глаза его заволокло туманом, ноги задрожали, и он упал на колено. Аргальф рубанул наискось, в пируэте. Сарацинская сталь со скрежетом рассекла кольчугу на груди Рорка, разрезая плоть. От жестокой боли Рорк пришел в себя. Аргальф даже не успел поразиться, с какой легкостью его противник вдруг вскочил на ноги. Это была последняя мысль потомка Праматери: Рорк с ревом занес тяжелый меч над головой и нанес сокрушительный удар. Клинок Рутгера переломил кривой меч Аргальфа, разрубил инкрустированный золотом и украшенный самоцветами шлем с агнчими рогами, рассек подшлемник и череп Аргальфа до переносицы.

Два тела упали на окровавленный пол церкви почти одновременно – мертвый Аргальф и бесчувственный Рорк, вложивший в последний удар все силы, которые у него еще оставались. Он даже не успел ощутить радость победы. И если в тот миг над Готеландом засветилась заря, знаменующая окончание самой долгой ночи в году, Рорка объяла тьма, беспросветная и бесконечная.

V