Садовник и плотник

Крис Лукас, Том Гриффитс, Софи Бриджерс и я тоже использовали наш детектор бликетов. Попробуйте и вы принять участие в этом эксперименте. Представьте, что вы, умный взрослый, видите, как я три раза подряд кладу на панель детектора фигурку-шарик, обозначенную на рисунке буквой D (нижний ряд на рисунке внизу). Ничего не происходит. Не дает эффекта и цилиндрическая фигурка (Е). Но когда я кладу на детектор, на котором уже лежит шарик D, еще и кубик F, детектор дважды мигает. Итак, кубическая фигурка F включает устройство, а шарик D не включает, верно?

Совершенно необязательно. Это было бы верно, если бы отдельные фигурки были способны активировать детектор – скажем, D всегда включает его (или, наоборот, никогда не включает). Это очевидная идея, и именно она первым делом и приходит в голову взрослому человеку. Но детектор ведь может работать и более сложным образом. Возможно, для того, чтобы привести машину в действие, требуется комбинация двух фигурок – точно так же как для запуска моей невыносимой микроволновки требуется нажать одновременно и кнопку “Готовить”, и кнопку “Пуск”. Может быть, запустить детектор могут и кубик, и шарик – но только обязательно вместе!

Тренировка правила “И”

Тест

Предположим, я также покажу вам, что треугольник A не производит никакого действия и кубик C тоже никак не влияет, но вот если положить на панель детектора обе эти фигурки, то лампочки зажигаются (верхний ряд на рисунке, “Тренировка правила “И”»). Это должно еще раз намекнуть вам, что детектор работает по довольно необычному принципу: ему важны комбинации фигурок, а не те или иные фигурки по отдельности. Изменит ли это наши умозаключения по поводу кубика F и шарика D?

Мы показывали такие паттерны четырех- и пятилетним детям, а также студентам Беркли. Сначала мы показали им набор событий “Тренировка правила “И”» (верхний ряд на рисунке): успех комбинации треугольника A и кубика C подсказывал, что устройство, вероятно, работает по довольно неожиданному принципу, принципу комбинации. Затем мы показали им набор событий, который изображен в нижнем ряду, с шариками и кубиками: сама по себе эта последовательность не дает возможности сделать однозначный вывод.

Дети моментально все поняли. Они разобрались, что детектор, вероятно, срабатывает с определенной комбинацией фигурок, назвали бликетами обе фигурки (и D, и F) и быстро усвоили, что фигурки нужно класть на детектор вместе, тогда он засветится. А вот студенты, даже самые умные и способные, действовали так, будто устройство всегда работает самым очевидным и стандартным образом, – даже если мы показывали им, что дело, возможно, обстоит иначе.

Можно ли распространить эту закономерность за пределы бликетов и детекторов? Мы выявили ее и в нескольких других экспериментах: детям лучше, чем взрослым, удается обнаруживать маловероятные варианты. Мы считаем, что это, возможно, отражает более общие различия между детьми и взрослыми[98]. Дети в целом особенно хорошо умеют размышлять о маловероятном. В конце концов, взрослые знают очень много об устройстве мира. Логично, что мы во многом и опираемся на то, что нам уже известно.

Это глобальное различие между детьми и взрослыми демонстрирует тот самый конфликт исследования и использования, о котором мы уже говорили раньше. В “пользовательском” подходе к научению мы стараемся побыстрее найти решение задачи, которое с большей вероятностью сработает прямо сейчас. Если же мы учимся не “использовать”, а “исследовать”, то пробуем множество разных вариантов и возможностей, включая и маловероятные, даже если они не обещают мгновенного результата. Чтобы благополучно жить в сложном мире, необходимы оба вида научения.

Снова повторю: детство как будто специально создано для того, чтобы порождать новаторство и креативность. Взрослые выбирают проверенные варианты; четырехлетние дети могут позволить себе роскошь вглядеться в странное и чудесное.

Чрезмерное подражание

В исследованиях, описанных выше, дети используют наблюдение, чтобы понять, как эффективно и успешно чего-то добиться, заставить что-то произойти, и проявляют при этом поразительную изобретательность. Но другие исследования, кажется, несколько противоречат этому впечатлению. Очарование подражания у маленьких детей заключено в том, что они не просто подражают лишь полезным аспектам поведения взрослых. Они имитируют и другое: ненужные пустяки, бессмысленные детали, различные сопутствующие мелочи. Оджи точно воспроизводит несколько преувеличенное движение моей кисти, когда я взбиваю венчиком яйцо, и в точности подражает моему профессорскому тону, когда пищит свое “объективно”.