Прямой зависимости степени любви от уровня окситоцина и вазопрессина не существует – даже у полевок. Химические вещества по-разному действуют на мужчин и женщин, и нужно учитывать, что взаимодействия между мозгом, генами, нейтротрансмиттерами и опытом очень сложны. Но очевидно, что есть всеобъемлющая связь между парным союзом и преданностью ребенку, между биологией нашей привязанности к любимому человеку и к ребенку.
Наша любовь к партнеру похожа на любовь к ребенку и в биологическом отношении, и как переживаемый опыт. Кроме того, она, судя по всему, эволюционно берет свое начало в потребностях в заботе. Конечно, все это вовсе не означает, что какой-то из этих типов любви возникает автоматически, что существует некий “естественный закон” нуклеарной семьи, непременно связывающий родительскую и супружескую любовь. Фактически рождение ребенка, по крайней мере в нашем обществе, вносит огромное напряжение в отношения между партнерами.
Тем не менее, если мы хотим глубже разобраться в том, что такое любовь между родителями и детьми, нам нужно оценить ее глубинную биологическую и эволюционную связь с сексуальной любовью. У людей любовь между отцом и ребенком (родительский вклад) и между отцом и матерью (парный союз) – это части одного и того же эволюционного пакета.
Бабушки[67]
Я – одна из загадок эволюции. Почему женщины, миновавшие менопаузу, такие как я, вообще продолжают жить? Менопауза у человека – еще один феномен, который мы принимаем как данность. Но с точки зрения эволюции это явление еще более необычное и таинственное, чем парный союз. Насколько нам известно, единственная разновидность млекопитающих, которая благополучно проходит менопаузу и живет дальше, это киты-косатки. Шимпанзе умирают, достигнув примерно пятидесятилетнего возраста – примерно в то же время, когда утрачивают фертильность. Почему же у людей женщины после утраты фертильности живут еще двадцать-тридцать лет?
Ответ может показаться простым: благодаря хорошему питанию и медицинскому уходу увеличивается продолжительность жизни. Однако палеонтологические свидетельства, а также изучение культур охотников и собирателей показывают, что во все времена находились женщины, которые продолжали жить еще много лет после менопаузы. Средняя продолжительность жизни выросла, потому что гораздо ниже стала детская смертность. Однако после того как мы минуем этап детства, разница в продолжительности жизни с охотниками и собирателями у нас значительно уменьшается: в этих культурах женщина, благополучно миновавшая рубеж тридцатилетия, тоже имела неплохие шансы прожить дольше шестидесяти. В то же время самки шимпанзе умирают гораздо раньше, чем человеческие женщины, – даже в зоопарках и заповедниках, где обезьянам обеспечено хорошее питание и медицинский уход.
Конечно, возросшая продолжительность жизни также означает, что в человеческом обществе больше не только бабушек, но и дедушек, однако дедушка – явление менее загадочное. Мужчины старшего возраста тоже могут передавать свои гены – как напрямую, производя новых детей, так и опосредованно, заботясь о внуках. А вот менопауза – по-настоящему таинственное явление.
Антрополог Кристен Хоукс выдвинула так называемую “гипотезу бабушки”. Идея заключается в том, что в первобытном обществе бабушки вносили существенный вклад в воспитание детей. Этот вклад был достаточно велик для того, чтобы у менопаузы появился эволюционный смысл. Если младенцы твоего вида особенно беспомощны и их потребности особенно высоки, то поддерживать внуков, несущих твои гены, – более целесообразная стратегия, чем самой рожать новых детей.
Математические модели показывают, что в мире беспомощных и требовательных младенцев эволюция неизбежно должна была создать бабушек, живущих еще долго после наступления менопаузы. Если хотя бы несколько женщин переживают менопаузу и используют это время, чтобы ухаживать за внуками, то их гены с большей вероятностью будут переданы дальше. И в конце концов бабушка с ее заботой о внуках – заботой, которая аналогична вкладу родителей, – становится скорее нормой, чем исключением.
Хоукс провела потрясающе детальные исследования различных групп охотников и собирателей и с большой точностью зафиксировала, сколько калорий добывает и потребляет каждый из членов такой группы. Она обнаружила, что бабушки, по всей вероятности, добывали для своей группы даже больше высококалорийной пищи, чем охотники: они собирали много вкусных и питательных продуктов, таких как орехи и мед (не говоря уже о съедобных насекомых).
В разных группах баланс между охотой и собирательством, а также между вкладом женщин и мужчин, стариков и молодежи, разумеется, может варьироваться. Деды, как и отцы, тоже могут вносить существенный вклад в общий котел. Но бабушки, судя по всему, играют в выживании внуков особенно значимую и существенную роль.