Сад принцессы Сульдрун

Семеро, последовавшие за Эйласом: Ейн и Каргус, Гарстанг, Квальс, Бод, Шарис и Форфиск, – образовали разношерстную группу. Ейн и Каргус не выдались ростом, тогда как Квальс и Бод были настоящими верзилами. В Гарстанге, мало говорившем о себе, обнаруживались манеры человека благородного происхождения, а коренастый голубоглазый блондин Форфиск заявлял, что его невзначай породил готский пират, изнасиловавший жену рыбака-кельта. Шарис, моложе Эйласа, отличался приятной внешностью и дружелюбным характером. Форфиск, напротив, был уродлив настолько, насколько следы оспы, ожоги и шрамы могли изуродовать человеческое лицо. Его пытал на дыбе один из баронов-бандитов Южной Ульфляндии, его светлые волосы уже поседели, и на лице его часто появлялось выражение яростной готовности к насилию. Квальс, беглый ирландский монах, проявлял неистощимую общительность и считал себя дамским угодником, не уступавшим в этом отношении ни одному из ирландских обжор-епископов.

Хотя их отряд уже ушел довольно далеко от границы, воспоминание о Поэлитетце продолжало тревожить беглецов, и никто не думал останавливаться.

По дороге Гарстанг обратился к Эйласу:

– Необходимо сразу выяснить отношения. Я – лионесский рыцарь из поместья Звонкая Тетива, что в герцогстве Эллесмир. Так как вы тройс, формально мы находимся в состоянии войны. Разумеется, в данный момент это не имеет значения, и я безоговорочно согласен участвовать в вашем предприятии, пока мы не окажемся в Лионессе, после чего нам придется расстаться.

– Так тому и быть. Но взгляните на нас: бродяги в рабских лохмотьях и железных ошейниках, мы крадемся в ночи подобно стае бродячих псов! Хороши мы с вами, два благородных рыцаря! Между прочим, у нас нет денег – и нам, как любой другой шайке бродяг, придется грабить, чтобы не умереть с голоду.

– Голод нередко заставлял благородных людей поступаться гордостью. Будем грабить вместе, чтобы ни один из нас не мог презирать другого. И, если это возможно, лучше все-таки грабить богачей, хотя отнимать у бедняков проще.

– Придется действовать в зависимости от обстоятельств… Я слышу собачий лай. Где-то впереди деревня, а значит, и кузнец.

– В такое время он почти наверняка спит.

– Добрый кузнец всегда проснется, чтобы помочь людям, оказавшимся в отчаянном положении.

– А если это не так, мы его разбудим.

Впереди темнели в лунном свете очертания сельских строений. Вдоль безлюдной улицы не было никаких фонарей – светились только окна таверны, откуда все еще доносились отголоски пьяного веселья.

– Надо полагать, завтра праздник, – заметил Гарстанг. – Посреди центральной площади поставили котел, в котором можно сварить вола.

– Действительно, выдающихся размеров котел! Но где же кузница?

– Наверное, дальше по дороге – если она вообще тут есть.

Беглецы миновали селение, и на противоположной окраине нашли кузницу с каменной пристройкой, где теплился огонек светильника.

Эйлас подошел к двери и вежливо постучал. После длительного перерыва дверь медленно открылась; на крыльцо вышел юнец семнадцати или восемнадцати лет. Он казался подавленным, даже измученным; когда он заговорил, голос его дрожал от напряжения:

– Господа, кто вы такие? И чего вы хотите?

– Друг мой, нам нужна помощь кузнеца. Сегодня мы убежали от ска и больше ни минуты не можем терпеть ненавистные рабские ошейники.

Молодой человек в нерешительности переминался с ноги на ногу:

– В Вервольде был один кузнец, мой отец. Он больше никогда не сможет работать – значит, теперь кузнецом стану я. Меня зовут Эльрик. Одну минуту. – Эльрик принес фонарь и провел незваных гостей в кузницу.

– Боюсь, тебе придется работать бесплатно, – предупредил юношу Эйлас. – Мы можем оставить тебе только чугунные ошейники – у нас больше ничего нет.

– Не важно! – безутешно отозвался сын кузнеца. Беглецы стали по одному опускаться на колени у наковальни. Орудуя молотом и зубилом, Эльрик сбил заклепки с ошейников. Вскоре в кузнице стояли восемь человек, потиравших шеи, а на полу кузницы валялись восемь ошейников.

– Что случилось с твоим отцом? – спросил Эйлас. – Он умер?

– Еще нет. Он умрет завтра утром. Его сварят в котле и скормят псам.

– Очень жаль. В чем состояло его преступление?

– Он совершил надругательство. Когда лорд Хэйлис выходил из кареты, отец дал ему в морду, а когда лорд в результате упал, отец пнул его в пах, причинив тому сильную боль.

– Дерзость по меньшей мере! Чем была вызвана такая неприязнь твоего отца к лорду Хэйлису?

– Естественными побуждениями. Моей сестре пятнадцать лет. Она уродилась красавицей. Вполне естественно, что лорд Хэйлис пожелал привезти ее в Светлейший Априллион, свою усадьбу, чтобы она согрела ему постель, – и кто стал бы ему в этом отказывать, если бы она согласилась принять его предложение? Но она не захотела ехать, и лорд Хэйлис прислал своих громил, чтобы они увезли ее насильно. Моему отцу, хотя он и кузнец, иногда не хватает практической смекалки. Он решил, что справедливость будет восстановлена, если лорд Хэйлис получит по зубам. Он ошибался. Справедливость не восстановилась, и его теперь сварят в котле.