Сад нераскрывшихся цветов

Я знал, что Лили еще не приехала. Так сказала ее соседка сегодня за завтраком. Зато я видел Леону и Колина, прощавшихся с отцом. И сообщение от девушки не заставило себя долго ждать. "Давай в три. Около третьей лавочки за лестницей" -- гласило послание в моем телефоне, не терпящее отказов или изменений. Но мне все равно было нечем заняться, поэтому, заперев свою меланхолию ненадолго под замком, я брел по коридору, разглядывая картины учеников "Хартвуда". Они остались здесь еще со времени Осеннего бала, когда все мы, от первого класса средней школы и до выпускных, должны были нарисовать что-то на осеннюю тематику. "Леона неплохо рисует, -- отметил я ее пейзаж. -- Эмили тоже. Вот картина Лили. Не ожидал от нее подобного -- река как настоящая. Вот мой шедевр. Если бы я рисовал чаще, то у меня получалось бы не хуже, чем у Блейн. Странный сюрреализм от Вацлава, а это...". Взгляд мой затормозил на странной картине, и я прыснул со смеху, заметив знакомую фамилию под нелепой попыткой что-то нарисовать. И почему я не разглядывал картины до этого?.. На белом холсте расположилось существо, отдаленно напоминавшее лошадь -- только с кривыми ногами и глазами, которые выползли от испуга почти к ушам. Линии были кривыми, краски -- яркими, детскими. Нет, клянусь, я не знал, что Арлен так ужасно рисует...

Спустившись на первый этаж, я сразу увидел Леону и, дружественно помахав ей рукой, улыбнулся. В ответ я получил короткий кивок. Как всегда грустна, сдержанна и лаконична. Зато выглядела девушка отдохнувшей, и прическу она с высокого хвоста сменила на легкие локоны.

-- Ну, что, как каникулы? -- с хода начал я, приземлившись рядом с одноклассницей.

-- В Эдинбурге мне было скучно, -- вздохнула Лео, подперев щеку костяшками пальцев. -- У меня там никогда не было друзей. Только в раннем детстве. А с семьей не особенно повеселишься.

-- Я всегда считал тебя серьезной, -- добродушно улыбнулся я, заглядывая в серо-голубые глаза. -- А ты про веселье тут...

-- Я обычная, -- как-то неловко насупилась блондинка и отвернулась от моего открытого взгляда. Я прикрыл рот ладонью, чтобы не выдать своей улыбки. Не хотелось этого признавать, но с Леоной было приятнее проводить время, чем с Лили. В моих глазах Паттерсон была слишком хороша: красивая, умная, гордая. Тому, кого она полюбит, можно лишь позавидовать. Единственное, что угнетало меня при взгляде на девушку -- ее грусть и болезненное спокойствие. Будто она жила в стеклянном кубе, что стоит протянуть руку, как ладонь ударяется о прозрачную гладь. До Леоны нельзя дотронуться. И тут я вспомнил -- ведь она так и не рассказала о том, чего я так сильно хотел знать. То ли забыла, то ли намеренно скрыла историю, связанную с Дарси. Первое время я считал спросить об этом напрямую делом очень смущающим, но сейчас осмелел, потому что любопытство переливалось через край -- можно было и захлебнуться им. Собрав свою решительность и для смелости глотнув выдохшейся газировки, я пошел в наступление:

-- Леона...

Девушка вздрогнула -- я заметил это, -- а затем, закрыв часть лица волосами, поинтересовалась:

-- Ну?..

-- Помнишь тот день, когда мы сидели внизу возле автоматов с едой?

-- Помню.

-- Тогда прозвенел звонок...

-- ..И я не успела рассказать тебе про твоего Дарси... -- без труда продолжила девушка. С ее губ слетел вздох. -- Я вообще не уверена, что это имеет для тебя какое-то значение. Но ты всегда защищаешь его. Может, немного изменит твое мнение.

Я сжал металлическую баночку до вмятин и превратился в слух. Паттерсон продолжила:

-- Моя соседка, Виола, всегда любила этого сноба. Мы вместе, так сказать, были его фанатками. Не завидовали друг другу, не соперничали, просто вели себя как дурочки и постоянно пытались произвести впечатление. Со временем мой интерес начал остывать: мне нравится другой тип людей, и я медленно осознавала это. Зато интерес Виолы становился все сильнее. Однажды мы вместе решили, что ей стоит признаться ему. Не лично, конечно. Хотя бы записку передать -- жутко романтично и, как оказалось, глупо. Арлен даже не взял листочек, да и слушать Виолу не стал. Единственное, чего она удостоилась, безразличного: "Мне это неинтересно". Для нее два мучительных года любви к нему прошуршали пеплом под ногами. Она плакала всю ночь, а я вместе с ней. Так вот, Дарси просто оболочка, а внутри у него лучшее, что есть, -- арктический холод и концентрированное безразличие. Ну и речь я загнула...

-- Да нет, все в порядке, -- покачал головой я, вслушиваясь в гудящий звук торгового автомата. Затем глаза скользнули в сторону перил. Встречаться взглядом с Лео не хотелось. Через мгновение я пригляделся и дернул одноклассницу за рукав.

-- Смотри, Арлен, -- кивком головы я указал в сторону входа. В тени возле двери, скрестив руки, стоял Дарси и смотрел на нас с подругой исподлобья. Я знал, что он не очень-то жалует наше с ней общение. Да впрочем, Леона тоже испытывала к старшекласснику антипатию.

-- Легок на помине, -- брови девушки потянулись к переносице.