Сад Эдема

Дарт обратился с расспросами к опытным охотникам Южной Африки. Они рассказали, что большинство местных хищников — львы, шакалы, пятнистые гиены — обычно избегают устраивать логова в пещерах или скальных навесах и предпочитают жить на открытых пространствах. Правда, леопард и коричневая гиена, когда у них появляются детеныши, могут встретиться под навесами или в скальных трещинах, но и они жертвы свои поедают на открытых площадках. Чтобы окончательно решить вопрос о скоплениях костей в логовах гиен, Дарт попросил Алана Хьюса написать в газеты запрос, не видел ли кто из читателей нечто подобное. Ответы оказались единодушными: никто никогда не наблюдал завалов костей в логове гиены или около него. И, наконец, последовал практический эксперимент: Дарт после долгих хлопот добился разрешения раскопать одно логово гиены в заповеднике национального парка Крюгера. Четыре дня помощники Дарта Хьюз и Харингтон, а также 4 африканца-рабочих копали самую большую из дыр, уходящих под землю. Тоннель, ведущий в логово гиены, на глубине 6 футов разветвлялся на 4 отдельные камеры — две короткие по протяженности и две длинные. Несмотря на самые тщательные поиски, в логове ничего, кроме блох, обнаружить не удалось. Правда, попался скелет черепахи, но гиена не имела к нему отношения: черепаха случайно свалилась в логово и не смогла выбраться из него. Раскопки около входа в нору также оказались безрезультатными. Кое-где валялись панцири черепах, но гиены определенно не проявляли к ним интереса: в отличие от панцирей Макапансгата, они не были разломаны.

Могли ли вообще гиены при их прожорливости и неразборчивости позволить себе оставлять как отбросы кости убитых животных? Конечно нет. Челюсти гиен, обладающие огромной силой, способны раздробить любую часть скелета, а твердые, как жернова, зубы могут размолоть его на части, удобоваримые для крепкого, приспособленного к любой пище желудка. Студент Дан Мэриз провел серию наблюдений над гиеной, пойманной вскоре после рождения. В 18 месяцев она уничтожила без остатка голову, челюсти, зубы и шкуру теленка, а в два года за три дня с легкостью расправилась с головой осла, не оставив от нее ни одной косточки. Сходные наблюдения позволяют сделать вывод, что и в древности гиены тоже не накапливали кости, а пожирали их, неоднократно возвращаясь к месту гибели жертвы.

Таким образом, после завершения «исторического экскурса» и практической проверки сведений о гиенах Дарт мог с уверенностью утверждать, что скопления костей в трансваальских пещерах оставлены австралопитеками. Костеносная брекчия — не что иное, как культурный слой жилища «недостающего звена», его кухонные отбросы. Гиена, конечно, могла заходить в пещеры в то время, когда их по каким-то причинам покидали австралопитеки. Вот тогда-то она и могла грызть разбросанные всюду кости, в том числе и останки своих сородичей. Следует к тому же учитывать, что гиены, возможно, неотступно сопровождали сообщества австралопитеков, как они сейчас следуют по пятам семейств могучих львов, тигров и леопардов, поджидая конца их кровавого пира, чтобы поживиться его остатками.

Австралопитеки же при всем их гастрономическом пристрастии к степным антилопам, видимо, не прочь были в трудные времена довольствоваться и мясом своих назойливых спутников. Туши их доставляли в пещеру, где охотников поджидали голодные члены орды. При тех же затруднительных обстоятельствах велась, очевидно, и охота на шакалов, леопардов, саблезубых тигров, диких собак.

Каждое из новых заключений Дарта било в одну точку: австралопитеки принадлежат к той разновидности антропоидов, которые вступили на стадию очеловечивания. Они — давно искомое «недостающее звено». Во всяком случае, как с чисто антропологической точки зрения, так и по образу жизни австралопитек более, чем какой-либо другой из ископаемых приматов, имеет шанс занять это вакантное место. Впрочем, для окончательного решения вопроса недоставало одного весьма существенного компонента: они, как считалось, не умели изготовлять и использовать орудия, что определяется как самый весомый признак человеческого статуса представителей семейства приматов. Дарт попытался развеять и это представление. Он высказал мысль о том, что австралопитеки представляют особую стадию в культурной эволюции человечества, когда в качестве орудий использовались не камни, а кости, зубы и рога животных. Дарт придумал особое название для этого этапа «недостающего звена» — osteodontokeratic kulture («культура кости, зубов и рогов»).