Сад Эдема

Вейнер далее обратил внимание на разногласия относительно последовательности различных находок из Пильтдауна и количества их на каждом из этапов поисков. В книге «Самый ранний англичанин» Вудворд писал, что 4 из 9 обломков черепа эоантропа найдены после 24 мая 1912 г., когда его посетил Даусон и впервые сообщил об открытии в Баркхам Манер. Отсюда можно сделать вывод о том, что 5 фрагментов черепа были обнаружены до начала раскопок. Из книги Вудворда также следовало, что Даусон, помимо обломков черепа, принес ему зуб гиппопотама, зуб стегодона и кремни. Вудворд, кроме этого, отмечал открытие Даусоном третьего обломка черепа в 1911 г. Тейяр де Шарден также припоминал, что до обращения в Британский музей Даусон имел несколько обломков черепа. «Более двух фрагментов черепа, завернутых в газету, он показывал своему знакомому Кларку». Однако сам Даусон в своих статьях никогда не писал более чем о двух обломках черепа, которые он нашел до своего визита к Вудворду: один в 1908 г. и один осенью 1911 г. При этом Даусон никогда не упоминал об открытии им до 1912 г. зубов гиппопотама, стегодона, а также обработанных кремней, и поэтому могло создаться впечатление, что все это обнаружено при раскопках в 1912 г. По этому поводу сохранилось его личное письмо Вудворду от 28 марта 1911 г., в котором он просил высказать мнение относительно зуба гиппопотама и обломка камня, не оцененного, впрочем, должным образом. Из публикаций не ясно также, когда Даусон обратил внимание на пильт-даунские гравии: «незадолго до открытия обломков черепа», «за несколько лет до открытия черепа» или «в конце XIX века». По статьям в периодических изданиях Вейнер установил, что это могло случиться или 4 августа 1911 г., или 10 мая 1907 г., или 3 октября 1904 г., или 27 мая 1899 г. Так когда же точно?

С не меньшей путаницей столкнулся Вейнер, когда попытался установить обстоятельства открытия обломков черепа. Аббот утверждал, что первый фрагмент «после долгих поисков нашел сам Даусон». Он попросту подобрал на одной из гравиевых куч обломок «кокосового ореха», раздробленного рабочими. В книге Вудворда также приводится история с «кокосовым орехом», но обломок его попадает в руки Даусона от землекопа. Даусон же ни разу не упоминал о «кокосовом орехе», а его рассказ вообще противоречит такой версии. Он считал, что рабочим попался целый череп с нижней челюстью, который они раздробили, не заметив находки, а обломки перемешали с гравием, из которого их извлекли потом в ходе раскопок.

Сами по себе раскопки производили более чем странное впечатление: они не отличались методической точностью и тщательностью хотя бы уже потому, что среди документации отсутствовал план взаимного расположения находок и не оказалось измерений, касающихся глубины их залегания. Впрочем, о какой точности можно было говорить, если большинство культурных остатков было извлечено из гравия, уже разрушенного ранее рабочими, a in situ залегали лишь находки особой важности — «рубило» и нижняя челюсть! Внимательный анализ текстов первых отчетов, появившихся в печати, привел Вейнера к выводу о том, что клык не был найден в слое: ведь, согласно Вудворду, гравий сначала произвольно рассыпался на поверхности земли, где его промывало дождем, продувало ветром, и лишь потом этот искусственно созданный слой расчерчивали на квадраты, тщательно просматривали гальку и просеивали ее сквозь сито. Можно ли было в таких условиях с уверенностью говорить, где первоначально залегал клык эоантропа? Осборн, правда, рассказывал, что во время его визита в Британский музей в 1920 г. Вудворд показывал ему «рабочий план расположения разных находок внутри и вне ямы» Пильтдауна, но имел ли какую научную ценность этот загадочный чертеж при той странной даже для начала XX в. методике раскопок «уникального памятника» с сенсационными останками «недостающего звена»? Почему никто из скептиков не обратил внимание на эту сторону «пильтдаунского открытия»?