Сад Эдема

Когда Артур Конан-Дойль посетил в 1912 г. Пильтдаун и дотошно расспрашивал Даусона, стараясь по возможности реальнее представить обстоятельства, в которых придется действовать героям «Затерянного мира», ему и в голову не могло прийти, что он находится на месте, где через несколько десятилетий мог бы во всем блеске проявить свой редкий талант его Шерлок Холмс. Во всяком случае. 5 августа 1953 г. доктор Ф. Д. С. Вейнер, сотрудник Оксфордского университета, и видный антрополог из Кембриджа Ле Грос Кларк, направляясь по приглашению профессора Кеннета Окли в Британский музей, не могли представить себе, как могло все получиться и кого объявлять мошенником, если подтвердятся худшие из подозрений. Окли ожидал гостей в комнате, где хранились особо ценные экспонаты крупнейшего в мире собрания научных сокровищ. Мягко защелкали замки сложной конструкции, неслышно распахнулась дверца сейфа. Окли, не говоря ни слова, извлек из него челюсть эоанртопа и передал ее Ле Грос Кларку. Затем он достал оттуда же знаменитый клык и протянул его Вейнеру, который в обмен дал ему коренной зуб шимпанзе. Все по-прежнему молча и подчеркнуто сосредоточенно стали рассматривать кости.

Этой странной на первый взгляд немой сцене предшествовали некоторые события, начало которых восходит к 1949 г. Именно тогда Окли впервые пришла в голову идея использовать флюориновый метод определения древности ископаемых костей, разработанный еще в 1892 г. французским минералогом Корнотом для сравнения возраста костных фрагментов, найденных в одном слое. Суть метода заключалась в том, что с течением времени флюорин, содержащийся повсюду в почве и воде, переходит в зубы и кости, погребенные в земле. Чем более велик процент флюорина в ископаемых, тем более древним возрастом следует их датировать. Разумеется, насыщенность флюорина в почве в разных районах Земли неодинакова, однако если сопоставлять кости, найденные в территориально сравнительно ограниченной области, а тем более в одном местонахождении, то по разнице процентного содержания флюорина можно установить ориентировочную древность находок относительно друг друга и, конечно, современности. Окли первым понял и оценил особое значение флюоринового метода для проверки разного рода спорных или сомнительных находок и не замедлил воспользоваться им. В частности, химическому анализу были подвергнуты останки человека из Галли Хилле, обнаруженные Е. Т. Ньютоном, и кости ископаемых животных, найденные недалеко от него в отложениях той же террасы реки Темзы. И вот неожиданный результат: в то время как останки человека имели сотые доли процента флюорина, что свидетельствовало о сравнительно недавнем времени их захоронения, обломки костей животных успели «впитать» в себя за десятки тысячелетий в сотни раз большее количество флюорина! Но ведь человек из Галли Хилла со времени его открытия описывался некоторыми антропологами, в частности сэром Артуром Кизсом, как одно из веских подтверждений идеи о глубокой древности Homo sapiens — «человека разумного». Нельзя ли в таком случае провести еще одну проверку на содержание флюорина в костях самой интригующей из находок «сапиентного предка» Европы — «человека зари» Чарлза Даусона? Кстати, такой анализ, возможно, помог бы наконец получить ответ на главный вопрос, по которому антропологи и палеонтологи никак не могли прийти к соглашению: к одной или к разным эпохам относятся обломки черепной крышки и нижняя челюсть? В случае положительного ответа позиция сэра Артура Смита Вудворда и Даусона получила бы основательное подкрепление, а при отрицательном торжествовали бы те, кого называли «дуалистами» и кто всегда уверял, что в Пильтдауне найдены останки не одного существа, а двух: человека и антропоидной обезьяны, которые жили в периоды, отделенные друг от друга сотнями тысячелетий.

Сравнительная реконструкция черепов «пильтдаунского человека» (справа), человека современного облика (в центре) и яванского питекантропа (слева).