Сад Эдема

Негодующий Кёнигсвальд отдал распоряжение сделать снимок сангиранского черепа в рентгеновских лучах, чтобы установить, совпали ли при реконструкции внутренние швы черепных костей. Швы совпали, подтвердило исследование. Он принялся затем самым тщательным образом сравнивать отпечатки мозговых извилин и артерий на внутренней поверхности черепных крышек из Тринила и Сангирана и вскоре убедился, что положение их и характер совпадают до деталей. Выводы его подтвердил вскоре видный специалист, профессор из Амстердама К. X. Боумэн, а затем — Ариэнс Копперс. Кёнигсвальд торжествовал: доказано не только внешнее, но и «внутреннее» сходство первого и второго черепов питекантропов. Особую уверенность придал ему, кроме того, визит на Яву Франца Вейденрейха, немецкого антрополога, много потрудившегося над изучением синантропа, который поспешил проверить на месте свои предварительные заключения о его сходстве с питекантропом. Вейденрейх посетил Сангиран, а затем вместе с Кёнигсвальдом изучил череп. У него не осталось сомнений, что сангиранский образец представляет собой своего рода «копию» тринильской находки Дюбуа. Итоги обмена мнениями Кёнигсвальд и Вейденрейх изложили в совместной статье «Открытие нового черепа питекантропа», опубликованной в 1938 г. в 142-м томе журнала «Nature».

Вместе с помощниками Кёнигсвальд с неиссякаемым рвением продолжали поиски новых черепов питекантропа. Удача сопутствовала им: в 1938 г. при осмотре горизонта туфа тринильской эпохи на южном склоне верхушки холма, расположенного всего в полумиле от места открытия второго черепа питекантропа, были подняты две теменные кости (одна из них сохранилась полностью) и фрагмент затылочного отдела. О том, что окаменевшие обломки принадлежали третьему черепу питекантропа, Кёнигсвальд не сомневался: квадратная, а не длинная, как у современного человека, теменная кость и другие архаические детали строения подтверждали справедливость заключения. Меньшая (до половины сантиметра) толщина обломков, несросшиеся швы свидетельствовали об открытии юношеской особи питекантропа.

Затем на склоне холма рядом с дорогой, ведущей к компонгу Крикилан, удалось найти зуб верхней челюсти питекантропа. Радость открытия, однако, была несколько омрачена горечью невосполнимой утраты: осматривая место находки, Кёнигсвальд с досадой понял, как он непоправимо опоздал: обломки костей, рассыпавшиеся на волоконца от выветривания, позволяли предполагать, что на том участке, густо припорошенном костяной трухой, некогда лежало много костей черепа питекантропа. В другом месте, в тринильском песчанистом горизонте, сборщики обнаружили сразу четыре зуба верхней челюсти, а еще в одном пункте — первый нижний предкоренной зуб питекантропа, удивительно сходный в деталях строения с зубом, найденным Дюбуа в Триниле.

Важность находок состояла в том, что они позволяли в какой-то мере представить характер нижней и верхней челюсти питекантропа и особенности его жевательного аппарата. В частности, удивляло то обстоятельство, что зубы, которые принадлежали существу, сходному по эволюционному статусу с синантропом, выглядели неожиданно малыми по сравнению с необычайно крупными для гоминид зубами, найденными в Чжоукоудяне. Сангиранские экземпляры не превосходили в главных измерениях зубы «человека разумного» и не намного отличались по этому признаку от зубов знаменитой гейдельбергской челюсти, принадлежавшей самому древнему обезьяночеловеку Европы, предшественнику неандертальцев и тоже, по-видимому, современнику синантропа. Отсюда следовало, что вопрос об идентичности синантропа и питекантропа, на чем со все большей уверенностью настаивал Франц Вейденрейх, не столь прост. Во всяком случае, называть синантропа «китайским питекантропом», как предлагал кое-кто, пока, пожалуй, преждевременно. Кроме того, находки зубов питекантропа в окрестностях Сангирана позволили, наконец, установить, кому же принадлежали те три известных зуба, найденные в свое время Дюбуа в долине Бенгавана. Теперь стало ясно, что предшественник Кёнигсвальда ошибся, предположив, что они принадлежали питекантропу. Лишь по отношению к одному из них такое заключение представлялось справедливым, что же касается остальных, то они, вне всякого сомнения, были зубами ископаемого орангутанга!