Сабриэль

– Нет, – решительно отозвался Оселок. Помялся немного и добавил: – Та лестница была в Белизаэре.

С этими словами он повернулся и двинулся вверх по ступеням. Сабриэль поспешила следом, Моггет трусил за ней по пятам. Теперь, избавившись от громоздкого рюкзака, она снова насторожилась и стала замечать все вокруг. Наблюдая за Оселком, она видела, как юноша то и дело останавливается и бормочет про себя какие-то слова. И всякий раз за этим следует легкое, словно перышко, касание магии Хартии. Магии изощренной, куда более сложной, нежели в туннеле внизу. Распознать ее труднее, и наверняка она куда опаснее, думала Сабриэль. Теперь, зная о присутствии магии, Сабриэль уловила и смутное ощущение Смерти. На этой лестнице убивали – когда-то давным-давно.

Наконец они вышли в просторный зал с двустворчатыми дверями в дальней стене. Свет просачивался внутрь сквозь множество маленьких круглых отверстий в крыше, точнее, как вскорости рассмотрела Сабриэль, сквозь плотно заросшую зеленью решетку, что некогда открывалась навстречу воздуху и небу.

– Это внешняя дверь, – сообщил Оселок, хотя в уточнении нужды не было.

Он задул свою свечу, забрал огарок из рук Сабриэль и убрал то и другое в карман, нашитый спереди килта. Сабриэль собиралась уже сострить насчет горячего воска и возможных последствий, но передумала. Оселок шутку вряд ли оценит.

– А как она открывается? – спросила Сабриэль, указывая на дверь.

Ни ручки, ни замка, ни ключа не было видно. Да и петель тоже, если на то пошло.

Оселок молчал, отрешенно глядя в никуда. Затем рассмеялся коротким горьким смешком:

– Я не помню! Столько поднимались, все эти слова и сигналы… и теперь все напрасно! Никакого от меня толку!

– Ну, ты же помог нам добраться доверху, – напомнила Сабриэль, испугавшись этой вспышки самоуничижения. – Если бы не ты, я бы так и сидела у ручья да слушала бы, как он журчит.

– Вы бы сами отыскали путь наверх, – пробормотал Оселок. – Или Моггет настоял бы… Стоял бы! Стоял бы я лучше и дальше безжизненной деревяшкой, ничего другого я не заслуживаю!..

– Оселок, – зашипел Моггет. – Прекрати уже. От тебя ждут помощи, или ты забыл?

– Да, – отозвался Оселок, разом успокаиваясь: он задышал ровнее, лицо разгладилось. – Простите меня, Моггет, миледи.

– Пожалуйста, ну пожалуйста, просто Сабриэль, – устало попросила девушка. – Я ж только что школу закончила – мне всего-то восемнадцать! Глупо звать меня «миледи»!

– Сабриэль, – произнес Оселок, словно пробуя имя на вкус. – Я попытаюсь запомнить. Обращение «миледи» – это привычка такая… напоминает мне о моем месте в мире. Мне так проще…

– Какая мне разница, что там тебе проще! – огрызнулась Сабриэль. – Хватит звать меня «миледи» и хватит изображать из себя недоумка! Просто будь собой. Веди себя по-человечески. Мне не нужен лакей, мне нужен толковый… друг!

– Хорошо, Сабриэль, – отозвался Оселок, тщательно выделяя нужное слово.

Он явно разозлился, но уж лучше злость, чем это его подобострастие, подумала девушка.

– Ну, – обратилась она к ухмыляющемуся коту, – есть у тебя мысли, как быть с этой дверью?

– Только одна, – отозвался Моггет, проскальзывая у нее под ногами к тонкой линии посреди проема. – Толкайте. Один левую створку, другой правую.

– Толкать?

– Почему бы и нет? – пожал плечами Оселок.

Он встал у двери, навалился на левую створку, упершись ладонями в обитое металлом дерево. Сабриэль, поколебавшись, заняла место у правой.

– Раз, два, три, толкай! – скомандовал Моггет.

Сабриэль толкнула на «три», а Оселок на «толкай», так что им потребовалось несколько секунд, чтобы уравнять совместные усилия. Но вот дверь заскрипела – и стала медленно открываться. Сияющей полосой внутрь хлынул солнечный свет – от пола до потолка, и в лучах затанцевали пылинки.

– Странное ощущение, – проговорил Оселок: дерево гудело под его ладонями, как струны лютни.

– Я слышу голоса! – одновременно воскликнула Сабриэль. В ушах ее звучали недопонятые слова, смех, отдаленное пение.

– Я вижу время, – прошептал Моггет, но так тихо, что никто его не услышал.

Двери распахнулись. Все вышли наружу, прикрывая глаза от солнца, чувствуя, как кожу пощипывает прохладный ветерок, а свежий аромат сосен очищает ноздри от подземной пыли. Моггет быстро чихнул три раза подряд и забегал по небольшому кругу. Двери захлопнулись за ними так же безмолвно и необъяснимо, как и открылись.

Маленький отряд оказался на полянке посреди соснового леса, кем-то, скорее всего, посаженного нарочно, потому что деревья росли на равном расстоянии друг от друга. Двери были вделаны в склон невысокого холмика, поросшего дерном и невысоким кустарником. Сосновые иголки устлали почву плотным ковром, из которого тут и там выглядывали шишки, точно черепа, вырытые из земли плугом на давнем поле битвы.

– Дозорный лес, – вспомнил Оселок. Он сделал несколько глубоких вдохов, глянул на небо, вздохнул. – Сдается мне, сейчас зима – или ранняя весна?

– Зима, – сказала Сабриэль. – Там, ближе к Стене, шел густой снег. Здесь вроде бы заметно теплее.