Саблями крещенные

Правда, де Ляфер все же извинилась, но в каком-то слишком уж ироничном тоне, с явным пренебрежением к устоям морали. Это было извинение соперницы, которая сумела не только продемонстрировать свое превосходство, но и предельно воспользоваться им. И Мари конечно же почувствовала это.

Сейчас у Гяура не было времени, чтобы вспоминать обо всем том, что связано с амурными похождениями пустившейся во все тяжкие молодой красивой вдовы. Да и не до этого ему. Из дома Мари он должен был унести чувство признательности к этой женщине. Благодаря ей, он все же сумел оказать хоть какое-то сопротивление; не был взят в плен сонным, в постели.

В карете Гяура везли связанного по рукам и ногам. Испанцы уже успели оценить звериную силу этого парня и предпочитали не рисковать. Даже подчеркнуто вежливое отношение к нему было вызвано не столько его славой и приказом офицера, сколько необузданной бычьей силой.

18

Лес кончился, и теперь обоз медленно двигался небольшими, окутанными серым туманом перелесками. Колеса по оси уходили в песок, кони оступались и шарахались от внезапно выступающих из тумана кустов, принимая их за что-то страшное.

— Через Рейнский лес мы вас провели, — подъехал к лейтенанту мушкетеров Отто Кобург. — И уже должны были вернуться, поскольку нам приказано провести вас только через лес.

— Благодарю. Вы свободны, рыцарь Кобург.

— Но впереди туман еще гуще. Там река и дороги почти не видно.

— Значит, где-то поблизости должен быть мост.

— Нет его, зато нам известен брод.

— Найдем и брод.

Кобург почти с минуту ехал рядом с ним, молча всматриваясь в занавешенное клубами тумана пространство. Какое-то предчувствие не позволяло ему окликнуть своих воинов и, оставив обоз, тронуться в обратный путь.

— Что случилось, Кобург? — нарушил молчание д’Артаньян. За время дороги они успели не только поближе познакомиться, но и подружиться. Отто Кобург, как никто иной из людей, движущихся с обозом, знал о его связи с баронессой. И — лейтенант чувствовал это — постепенно начал относиться к нему как к возможному хозяину замка Вайнцгардт, а следовательно, и к своему хозяину.

— А что могло случиться? — уверенно ответил саксонец. — Туман чертов. Не люблю такую погоду, не доверяю ей. К тому же — кусты, похожие друг на друга перелески, песок. Разве это дорога?

— И все же?

— Пожалуй, мы доведем вас до переправы. Так будет надежнее. Узнай баронесса, что мы оставили вас черт знает где, да еще в густом тумане…

— Но она может и не узнать этого.

— Конечно, может.

— Тогда что же еще?

Кобург вновь помолчал, решая для себя: говорить или не говорить?

— Возможно, мне всего лишь показалось, лейтенант, но когда мы проезжали сожженный хуторок, тот, что сразу за болотцем…

— По пути нам попался только один сожженный хуторок, Кобург.

— Я был тогда в авангарде… И заметил Арвида. Того, которого вы не позволили мне повесить. Что, простите, граф, было весьма неосмотрительно с вашей стороны.

— Значит, все-таки Арвида?

Д’Артаньян присвистнул и, привстав в стременах, оглянулся. Впереди видна была только одна повозка. Остальные, как и карета шведского посланника, тащились где-то позади, упрятанные от его глаз туманом и перелеском.

— Ошибиться вы не могли?

— Тумана тогда еще не было. Арвид движется рядом с обозом, словно волк, выжидающий, когда раненая жертва обессилеет.

— Тогда почему молчали?

— Я погнался за ним вместе с двумя своими воинами. Но ему удалось уйти в глубь леса. Мы не могли преследовать его до загона лошадей. А потом я решил было, что Арвид совсем удалился. Стоило ли тревожить вас и посланника?

— Но он так и не ушел?

— Не ушел, — мрачно согласился Кобург. — При выезде из леса я опять заметил его.

— Все еще в одиночестве?

— Неподалеку может оказаться несколько его людей. Очевидно, Арвид все еще не отказался от мысли заработать свои тридцать серебряных.

— Надо бы предупредить посланника.

— Это лучше сделать вам, граф. Мне бы не хотелось вмешиваться в ваши дела и ваши отношения, — добавил Кобург после некоторого колебания. Отто знал, что отношения между графом и священником, именовавшим себя «лейтенантом Гарденом», все еще не складывались, даже после того, как они несколько раз мирно беседовали в замке. О том, что до появления в Вайнцгардте они чуть было не сошлись на дуэли, он уже тоже знал от капитана Стомвеля.

— Ладно, я поговорю с ним. Вы же пока предупредите капитана и соберите своих людей у кареты. Если этот матерый вновь привел сюда целую стаю, то интересует их, как вы верно заметили, все тот же шведский посланник, которого мы обязаны всячески охранять. Его, а не обоз капитана Стомвеля.

— Пожалуй, я остановлю передние повозки, чтобы собраться всем вместе, — бросил на ходу Кобург.

Едва д’Артаньян достиг кареты, в которой отдыхал сейчас Гарден — почти всю ночь он провел в седле, словно испытывал себя на пригодность к настоящей военной службе, — как один из мушкетеров крикнул:

— Слева всадник! Он появляется во второй раз! И ведет себя как-то странно.

Двое мушкетеров рванулись к пригорку, на котором застыл незнакомец, но д’Артаньян успел остановить их:

— Назад! Сам поговорю с ним!