Сабля, птица и девица

Козимо со своим многолетним опытом успевал брать защиты. Хотя на этот раз уже не вывел меч в контратаку. Руки устали. Но и Ласка опасался, что скоро совершит ошибку и очередным ударом в клинок у него просто напросто выбьют саблю из рук, а жить он после этого будет недолго.

— Может, хватит? — крикнул Бенвенуто, — Оставь мальчишку!

Козимо отступил на шаг, взмахнув перед собой мечом, чтобы отбить удар, если бы вдруг Ласка не услышал. Ласка тоже отступил.

— Ты хорош, — сказал Козимо, часто дыша.

Он сильно устал, и по его лицу стекали струйки пота. Правильно все-таки батя говорил, немцам передыху не давать. Еще бы немного и сам бы упал. Козимо снял шапку и вытерся рукавом.

— Вольф! — крикнул Ласка и подбежал к раненому.

— Главное, до дома меня донесите, — прошептал Вольф, — И осторожно, не дергайте.

Из таверны вытащили столешницу и аккуратно передвинули на нее Вольфа, вшестером поднимая его за одежду с разных сторон и не хватая за конечности. Вшестером столешницу отнесли в дом к Бенвенуто. По лестнице не потащили и оставили в комнате первого этажа.

Кто-то уже сбегал за доктором. Пришел не важничающий толстячок в балахоне, а стройный молодой человек в модном дублете и при мече. Да, такой должен в колотых ранах отлично разбираться.

— Не жилец, — сказал доктор, — Зовите священника.

— Точно? — спросил Ласка.

— Спинной хребет поврежден. Медицина здесь бессильна. Ему жить осталось с Божьей помощью суткн, а без нее ночь. Как раз успевает исповедаться, а то и в монахи постричься. Будете его шевелить — станет хуже. Может и умереть.

Доктор дал раненому какое-то болеутоляющее питье и ушел.

— Даже не думайте звать ко мне папского пса, — сказал Вольф, с трудом шевеля губами.

— Где мы тебе в Риме возьмем лютеранина? — ответил Ласка.

— Вот никого и не надо. Просто положите мне на грудь ножик и идите спать. Утро вечера мудренее.

— Зачем тебе ножик?

— Тебе жалко?

Вольф сжал пальцы правой руки на краю кровати, с силой дернулся и повернулся набок. Потом упал обратно на спину.

— Тебе нельзя шевелиться! — испуганно вскрикнул Ласка.

— Ножик положи и оставьте меня до утра.

Ласка пожал плечами. Из сказок и былин он знал, что героям иногда нужны простые предметы, чтобы сделать что-то непростое. Ножик так ножик. Он откинул с Вольфа простыню, растянул ворот рубашки. Все ли лютеране не носят нательные кресты? Потом спрошу. И положил на грудь друга его верный источенный нож с тонкой костяной рукояткой.

Ночью спалось плохо. Пришлось выпить за здравие. Аквавиты. Хорошее идея — пить за здравие «живую воду». Жаль, что эта не та вода, которая бы помогла бате.

Утром Ласка проснулся от того, что Вольф в одних подштанниках сидел за столом и доедал оставшийся с вечера хлеб, злобно урча как дикий зверь. На спине и на груди у него выделялись темно-красным только что затянувшиеся раны.

— Ух ты! — воскликнул Ласка, — Как это? Без Божьей помощи?

— С ней, с родимой, — ответил Вольф, — Я же лютеранин. От папского священника отказался. Вот мне Господь и помог.

Вольф подавился и закашлялся. Ласка перевел для проснувшегося Бенвенуто.

— Бог помогает лютеранам? — удивился Бенвенуто.

— Нет, конечно, — ответил Ласка, — Бог помогает только православным. Хотя неисповедимы пути Господни. Некоторым библейским персонажам Бог помогал как бы авансом, и они после этого переходили на его сторону. Теперь Вольф должен креститься в православие.

— Ага, — скептически сказал Вольф, — Как только, так сразу.

— Как до дома доберемся, — ответил Ласка.

Бенвенуто пожал плечами. С его точки зрения, Вольф должен быть теперь креститься в католичество. Разве могут в Риме происходить не католические чудеса? Хотя мог и доктор помочь. Если бы от докторов не было пользы, зачем бы к ним люди обращались?

После чудесного исцеления все решили, что самое время подкрепиться. Особенно Вольф, который, казалось, за ночь ощутимо похудел, как будто месяц пролежал в горячке.

— Здоров ты, брат, мечом махать, — сказал Ласка, разливая вино по кружкам.

— Так я из студентов, — ответил Бенвенуто, — И чертить, и рисовать, и фехтовать в университете учат. Я поздновато выбрал в живописцы пойти. Поехал сразу в Рим. Решил, что город большой, работы много, кому-нибудь в подмастерья пригожусь. Сначала грунтовку делал и краски смешивал, потом на задних планах фигуры рисовал. Дорос до своей мастерской. Портреты пишу, в церквях стены расписываю. А ты, брат, из рыцарей будешь?

— Да уж не из крестьян. Поместье еще деду князь пожаловал. У отца братьев нет, я третий сын. На войну ходил, татар бил.

— Конным?

— Конечно, конным. Пешком против татар делать нечего.

— Как рыцарь.

— В мирное время мирными делами занимаюсь. Я сюда попал, потому что поехал в Польшу за живой водой…

Вольф беседу пока не поддерживал, чтобы не рассказывать про себя. Аптекарский приказчик, что тут рассказывать. Не признаваться же, что плут и грабитель.

Выпить толком не успели. В таверну зашла дюжина здоровых монахов с дубинками. Монахи окружили стол, а главный из них сказал:

— Перекреститесь и скажите «Слава Иисусу Христу».

Все трое перекрестились и сказали.

— От кого Святой Дух исходит?