"С" значит "Суккуб" (СИ)

Прохоров встал напротив, как-то слишком близко, отчего на уровне суккуба теперь светился так, что аж слепил.

- Я хотел извиниться, - сказал он, глядя мне в глаза.

- Ну, раз хотел – вперед. Инициативу нужно поощрять, - кивнула я.

Оборотень чуть лукаво прищурился, сверля своими синими глазищами. Хотя бы только за их цвет его надо посадить в тюрьму по статье «наглое посягательство на психическое здоровье женщин».

- Прости меня. То, что я сказал, не несло в себе какого-либо оскорбительного смысла. – Он шагнул еще ближе и оказался впритык ко мне, после чего кончики его пальцев аккуратно прикоснулись к щеке. Уклоняться не хотелось, и вообще инстинкт требовал зажать его в каком-нибудь уголке и восполнить опустошенный почти до нуля резерв. – Ты просто немного не так поняла…

Голос суккубьей жажды мешал думать, но вопль гордости был громче.

- Хочешь сказать – я виновата? – приподняла я бровь.

- Нет, - уверенно мотнул головой вер, и я немного успокоилась. – Нет. Это… вырвалось, понимаешь? Я никогда ничего подобного не испытывал… Чтобы так ярко было и… - Мужчина склонился к моим волосам, вдыхая запах, а мое тело автоматически дернулось ближе к источнику энергии. – Ночь, я готов полжизни отдать, чтобы только еще раз прикоснуться к тебе…

Несмотря на собственные желания, я не на шутку озадачилась.

Стас был не тем, кто говорит, не подумав, и такие заявления были очень серьезными. Если это то, о чем я думаю, то я в еще большей заднице, чем была с утра во время нападения монстра.

- Могу поспособствовать, - резко прозвучало откуда-то слева. – В отнятии той самой половины жизни, разумеется.

Леша был зол, и это было даже не видно – хотя желтые глаза и угловатые черты лица с отпечатком близкой перемены имели место быть! – это чувствовалось, ощущалось в воздухе и той волне силы и агрессии, что шла от Силача Булата.

- Леш… - выдохнула я, но меня выдернули из тисков тела Стаса и стены и впечатали в свою грудь лицом.

Вдохнув полные легкие его чисто мужского, какого-то мужественного и такого возбуждающего запаха, я вообще перестала сопротивляться, превратившись в аморфную массу. Алексей это осознал, и под его зловредный и ехидный хмык меня подхватили на руки и пронесли мимо бешено зарычавшего Прохорова.

- Ты же взял мой рюкзак? – промурлыкала я уже в лифте, отрывая нос от мускулистой шеи.

Мне наглядно продемонстрировали, что да, и я со счастливым вздохом отключилась до лучших времен.

***

Меня тряхнуло, и я проснулась, осоловело пытаясь определить, где нахожусь. По всему выходило – на заднем сидении Лешиного внедорожника, а сам он сидел за рулем. Глянула в окно – мы подъезжали к его собственному дому, а не тому родовому поместью, где жили Лида и Владлен. Здесь я уже несколько раз бывала – в нашу самую первую ночь и тогда, когда до него было ближе, чем до меня.

Машина остановилась, двигатель заглох, дверь с моей стороны открылась, и, когда меня попытались взять на руки, я резко села, свесив ноги на улицу, и сама обняла мужчину за шею, притягивая для поцелуя. Он не отказывался, наоборот, принимал живейшее участие в собственном соблазнении, подхватывая меня под бедра и прижимая к боку внедорожника.

Мужская энергия хлынула ко мне щедрым потоком, а когда Булатов оторвался от моих губ и аккуратно отвел прядь с лица, едва не замурчала, как кошка. По крайней мере, потереться щекой о его руку я себе позволила.

Глаза оборотня тут же пожелтели, и он с рычанием впился поцелуем мне в губы, одновременно захлопывая дверь и – не знаю, как, наверное, наощупь! – взлетая на крыльцо. Загремели ключи, и спустя секунду мы уже ввалились в темный холл. На пол полетели мой плащ, его пиджак, рубашки, корсет…

Я тихо ахнула, когда большая ладонь скользнула за ремень брюк, под белье, и сжала попку, и в отместку укусила мужчину в чувствительное место между плечом и шеей. И нетерпеливо потерлась о то, что явно жаждало моего внимания.

- Лира… - почти простонал всегда сдержанный и суровый Силач. – До спальни минута… Алира!..

- Минута, мой сладкий, - томно выдохнула ему в ухо, обводя языком раковину. – Так долго…

Вера затрясло как в лихорадке, и он пулей взлетел по лестнице на второй этаж. Еще несколько секунд, и мы упали на кровать. Я задохнулась от его восхитительной тяжести на себе и довольно застонала, когда, крепко целуя в шею, он начал стаскивать с меня штаны.

- Быстрее!.. – прохрипела я, чувствуя, что сейчас сгорю.

Оборотень рыкнул, и ткань была банально порвана. Я обхватила ладоням его лицо, жадно целуя, но Булатов перехватил мои руки и завел их за голову.

- Не сейчас, малышка… Не трогай… - рвано выдохнул он, стаскивая мой лиф через голову.

Горячие губы коснулись груди, уделяя пристальное внимание розовым горошинам, и из меня непроизвольно вырвался всхлип. Поцелуи Алексея не были ни нежными, ни трепетными. Он видел, что на его собственность покушаются, и старался застолбить, оставить метки. Чтобы никто не посмел больше тронуть.