С высоты птичьего полета

Хельд слушал вполуха, снимая промокшие шляпу, шарф и пальто. Ему не терпелось развести огонь, чтобы унять холод, который угрожал подобраться к костям, но понимание, что Майкл может оказаться где-то поблизости, затмевало любые мысли об удобстве. Его глаза шарили по коридору. Все ли на месте? Может ли что-то выдать того, кто находится в полуметре над их головами?

Пригнув голову, Генрих вошел в дом. Он ответил Ингрид своими зычным голосом – У человека нет времени на ремонт. Я прав, профессор?

Остро ощущая происходящее, Хельд двигался по дому как можно быстрее и тщательнее проверяя каждый угол. Он пробормотал себе под нос:

– Я преподаю в университете.

Ингрид сняла пальто и повесила его чулан:

– Ага, все время!

Генрих согласно кивнул:

– Да, мы в курсе. Нам нужны такие хорошие преподаватели как вы!

Хельд положил портфель на стол и услышал негромкий звук над собой. Вздрогнув, он затаил дыхание. Глядя в потолок, он надеялся, что это всего лишь шумит Кот.

Следом за Генрихом на кухню впорхнула Ингрид и объявила:

– Мы принесли тебе подарки!

Генрих раскрыл сумку, с которой вошел. В ней было вино, мясо и сыр. Щедрые дары!

Хельд уставился на еду и не верил своим глазам:

– Не знаю, что и сказать. Как это все возможно?

Бросив сумку на стол, Генрих опустил свою тяжелую ладонь на плечо профессора и притянул его к себе:

– Ваша маленькая племянница заботится о вас.

Ингрид расхаживала по кухне и открывала все ящики, пока не нашла штопор. Вместе с бутылкой она отдала его Генриху, и тот с легкостью открыл ее и наполнил бокалы, выставленные девушкой на стол. Взяв тарелки и столовые приборы, Ингрид принялась раскладывать еду, обмениваясь при этом с Генрихом влюбленными взглядами. Пока они вдвоем суетились вокруг него, Генрих чувствовал себя чужаком в доме.

Ингрид щебетала:

– Вообще-то это дядя Йозеф заботится обо мне, впрочем, как и всегда.

Генрих сел за стол, чувствуя себя как дома:

– Расскажи еще что-нибудь.

Хельд опустился в кресло, он силился вступить в разговор. На ум ничего не приходило. Ингрид села к ним и заполнила тягостную тишину:

– Как я уже говорила, Генрих, мои родители умерли, когда я была маленькой.

Он кивнул, а она продолжила:

– И после постоянных переездов я вернулась сюда, в Амстердам, в свой родной город. У меня никого не осталось, кроме дяди Йозефа, – она чмокнула дядю в щеку.

Генрих в шутку отпрянул:

– Мне стоит волноваться?

Ингрид игриво сверкнула глазами и обняла дядю:

– Не говори глупостей, Генрих! У меня замечательный дядя, вот и все, и он заботится обо мне.

Протянув руку, Генрих похлопал его по спине:

– Достойный человек!

Ингрид принялась за кусочек сыра, а Генрих продолжил:

– Вы должны гордиться племянницей: она очень помогает мне и Третьему рейху. У нас ее очень любят.

Йозеф рассеянно кивнул:

– Да…

Они ели с аппетитом, но Хельд даже не притронулся к еде. Генрих это заметил:

– Профессор, угощайтесь.

Он заставил себя проглотить несколько кусочков и, торопливо выпив вино, неубедительно выдавил из себя:

– Спасибо. Это очень… любезно.

Пока Ингрид складывала тарелки в раковину, Генрих наклонился к Хельду и, понизив голос, заговорил как мужчина с мужчиной:

– Я знаю о вчерашнем вечере и хочу сказать, что мы ценим вашу помощь.

Кусок сыра застрял в горле. Хельд попытался его проглотить.

Когда Ингрид вернулась к столу, из коридора донесся шум. Генрих выглянул из-за плеча Хельда, его лицо стало серьезным.

– Ингрид вроде говорила, что вы живете один.

Страх парализовал Хельда, он старательно тянул время:

– Прощу прощения?

Генрих строго и вопросительно смотрел на него:

– Вы ведь на самом деле живете не один, да?

Стало нечем дышать. Воздуха не осталось.

Генрих поднялся и вышел в коридор.

– Какой милый кот! – он привел Кота на кухню и, поглаживая, усадил его на свои большие колени.

– Кхм, нет… Не совсем один, – сбивчиво проговорил Хельд. Кот мяукнул в ответ, Ингрид и Генрих рассмеялись. Хельд вытер лоб и сдвинул очки на переносицу. – Ну, meine geliebte, – наконец заключил Генрих, бросив салфетку и встав из-за стола, – нам пора.

Ингрид кивнула в ответ. Когда она выскользнула в коридор за пальто, Генрих отвел Хельда в сторону.

– Хочу вас предупредить, мой друг, – Хельд внимательно посмотрел на офицера, – запланированы… операции в эти несколько недель, в основном по ночам. Лучше не гулять по улицам, сидеть дома, с закрытыми дверями.

– Угу, – покивал задумчиво Хельд.

Ингрид вернулась, и Генрих приобнял ее.

– Мы же не хотим, чтобы Ингрид волновалась за вас.

– Разумеется. Сидеть дома. С закрытыми дверями, – согласился Хельд.

Пока он провожал их до двери, ему стало дурно. Когда они ушли, он закрыл дверь на замок и едва успел добежать до ванной, прежде чем его вырвало. Изможденный, дрожащий, он переоделся в сухую одежду и развел в гостиной огонь. Пока в камине разгоралось пламя, он прошел на кухню и привычным движением раскрыл большие ставни, ему был необходим его вечерний покой. Ужасное осознание завладело им, когда он вспомнил, что музыка больше не зазвучит.