С улыбкой хищника

Наступила тишина, во время которой каждый думал о своем, потом Черемных спросил:

– Послушай, Алексей, ты занимаешься безопасностью президента, твои люди встречали что-то необычное? Я слышал, что кто-то пытался проникнуть в покои президента.

– Этот случай разрешился. Лейтенант Сивцов напал на сержанта, который охранял апартаменты.

– Напал? – удивился Черемных.

– Да, он утверждает, что не помнит нападения. Сержанту тяжело досталось, сотрясение мозга. Когда он пришел в себя, то подтвердил факт нападения.

– Странно, вам не кажется?

– Я вел допрос Сивцова.

– И что?

– Он ничего не помнит.

– А что-то пропало в доме?

– Пожалуй, ничего, – ответил Громов. – Горничная, которая убирает в доме, не досчиталась одной расчески. Все ценные предметы на месте. Если Сивцов и заходил в дом, то ничего не вынес.

– Зачем же он напал на сержанта? Может, был нетрезвый?

– Может, хотя на Сивцова это не похоже. В ту ночь он был в баре, намеревался ехать домой в город. Это пятнадцать километров отсюда. Это все, что он помнит. Жена утверждает, что домой он не возвращался. Он работает у нас несколько лет, подобных случаев у него не было. Пил, да, но не на работе.

– А вы проверяли количество алкоголя у него в крови? – спросил Черемных.

– Нет, не до того было. Да он выглядел трезвым.

– За ночь хмель мог выветриться.

– Но ведь это не первый случай странного поведения сотрудников, – сказал Громов.

– Вы имеете в виду секретаря?

– Да, Колесниченко, он напал на водителя такси. Как он в больнице? У него ведь перелом руки.

– Теперь уже шейки бедра и тяжелое сотрясение мозга, – ответил Черемных. – Я лично навещал его в госпитале, а четыре дня тому назад произошел странный случай с ним.

– Я весь во внимании.

– На дежурстве была тогда молодая врач. Она сделала обход и отправилась в ординаторскую. Больной Колесниченко не вызвал у нее никаких опасений. На тот момент у него была переломана рука, ушиб ноги проходил.

– В коридоре раздались крики, гам, беготня. Кто-то из санитаров выбежал на улицу. Ему повезло, что он выпал со второго этажа, а не с четвертого. Врач оказала помощь, слава богу, жив. Но как он оказался на улице? Кто его выбросил, или сам по неосторожности вылетел? Сейчас Колесниченко приходит в себя, но …

– Вы можете рассказать поподробнее? – спросил Громов, явно заинтересовавшийся случаем.

– Да, могу. Я беседовал с врачом и нянечкой. Последняя в то время мыла пол. Она утверждает, что больной сам открыл окно и выпрыгнул наружу.

– Хотел покончить с собой? Но зачем?

– Вот и я так подумал. Странно это. Я навестил больного, – сказал Черемных, вспоминая. – К тому времени он начал приходить в себя. Ему уже сделали операцию, восстановили шейку бедра, еще было пару шейных дисков смещено. В общем, он почти весь забинтован. Только его лицо …

– Что его лицо?

– Он чем-то или кем-то напуган. Я попробовал с ним поговорить. Но мне не удалось. Его одолевают какие-то страхи, опасения, он видит кругом опасность, каких-то чудовищ. Ему дали успокоительное, теперь он находится под контролем санитара, чтобы еще с собой чего-то не учудил. – Вы не находите, что эти три случая как-то связаны?

– Не три, а четыре, – поправил Громов.

– Вы имеете в виду покойного Бориса Ивановича? – спросил Черемных, и тут же добавил. – Да, пожалуй, четыре. Вам не кажется, что они взаимосвязаны? Может, это дело рук какой-то организации, а не случайность.

– Да, это не случайность. Вот поэтому ваше мнение сейчас для меня очень важно. Я полагаю, что целью всех этих происшествий, является президент.

– Нужно усилить охрану, – предложил Черемных.

– Это уже сделано. Но все не так просто, – продолжал Громов. – Ни в одном из четырех случаев никто не видел врагов или их действий. Все происходит так, словно происходит само по себе, случайно.

– Нет, нет, это не случай. Я уверен, что за этим кто-то стоит, – сказал Черемных. – Может, это какой-то новый вид оружия, бесконтактного, понимаете.

– Вряд ли, такого не существует. Я бы знал о нем. Проводят в разных странах эксперименты над психотропным, биологическим оружием, двадцать пятый кадр и тому подобное. Можно человеку внушить поведение, сбить с толку, обмануть, но поверить в болезнь, убить, это немыслимо совершить. По крайней мере, должен быть какой-то контакт с жертвой. А у нас тут куча охраны, и это все опытные люди, прошедшие отбор, а камеры никого ведь не видели. Нет, нет, здесь что-то другое, – он замолчал на некоторое время, обдумывая, затем добавил. – Очень трудно воевать с невидимым противником.

Спустя пять дней Громов еще раз встретился с Черемных. Встреча была вызвана тем, что состояние президента значительно улучшилось. «Он готов был идти в бой, от прежнего тяжелого состояния не осталось и следа, – заявил Черемных».

– Боюсь, что вы ошибаетесь, – ответил Громов. – Президент действительно замечательно себя чувствует. Но это внешне. Все уже успокоились, когда увидели его в полном здравии.

– Почему же тогда вы опасаетесь? – спросил доктор Черемных.

– Я говорил с премьер-министром и его замами, а еще министром иностранных дел.

– И что? – настороженно спросил доктор.