С улыбкой хищника

– Есть очень большие экраны, – отвечал Иса, – даже джип поместился бы.

– Ну ты загнул, – не верил Гасик своему товарищу.

– Правда, правда, – отвечал Иса. – Я знавал одного приятеля, он бывал в Европе …

– Это где же, Европа большая?

– Кажется, та страна называется Украина, это рядом с Россией.

– А, знаю, – ответил Дахил.

– Вообще-то, телевизоры не для таких, как ты, – заявил злобно Гасик.

– А для кого же? – спросил, с затронутым чувством самолюбия, Дахил.

– Такие экраны, – отвечал Гасик, – предназначены для шейхов, а ты бедняк.

– Ну и что, – возмущался Дахил, – что бедняк. В нашей стране, у кого автомат – тот и прав. А у меня есть автомат.

– Дурак, – отвечал Гасик. – У шейхов много денег, такому и автомат не нужен.

– Это верно, – поддержал товарища Иса. – Эти огромные цветные экраны показывали моему товарищу, проживавшему некоторое время в Украине, лишь морды шейхов. По новостям, по всем программам, на весь экран, лишь сытое довольное лицо шейха.

– А разве в той стране шейхи правят? – поинтересовался Дахил.

– Нет, это я сравнил, чтобы ты понял, – ответил Иса. – В той стране правят не шейхи, а, как он говорил, забыл … а, вот, вспомнил, народные депутаты.

– Какое странное название для богатых, – удивился Дахил.

– Да, да, именно так – народные депутаты, – ответил Иса. – И вот эта рожа, сытая, откормленная, заполняла весь экран, даже такой большой. Лучше бы эти телевизоры показывали старейшин. Там они, если мне память не изменяет, называются ветеранами.

– Солдаты, воины? – переспросил Гасик.

– Да, в прошлом, – отвечал Иса, – теперь это старики. Они прошли войну, тяжелую.

– Что это за война? – спросил Дахил.

– Вторая мировая, – ответил Иса, – слышал о такой?

– Да, слышал.

– К ветеранам, как и нашим старейшинам, нужно прислушиваться, – говорил Иса, – это мудрые люди, опытные, прожившие тяжелую жизнь. Но те народные депутаты демонстрировали на экране лишь свои идиотские улыбки и пустые физиономии, лишенные всяких чувств, кроме одного, которого они даже не скрывали.

– Какого чувства? – спросил Дахил.

– Алчности. Безмерной жажды к богатству, – ответил Иса.

– А мне и не нужно богатство, – сказал Дахил. – Я верю в Аллаха и лишь ему отдам свою жизнь.

– Это похвально, юноша, – сказал Вазар, сложивший все части своего автомата. – Кстати, этот автомат был придуман теми самыми ветеранами, что одержали победу советского строя над фашизмом. Слава оружию! Оно не раз нас спасало и поможет в будущем избавить мир от неверных.

Вазар, в знак подкрепления своих слов, или для того, чтобы проверить работоспособность своего автомата, сделал несколько коротких очередей в воздух. На его выстрелы и слова несколько солдат тоже пальнули в воздух. Ночь успокоила разгоряченных солдат, и они, охваченные истомой, уснули.

Ранним утром Салех поднял дочь, и они вместе вышли из дома. Все спали крепким сном. Заметив, что охраны не было, Салех решил воспользоваться случаем. Он взял дочь за руку и тихо повел ее вдоль дороги. Опустевшие, полуразвалившиеся от стихий дома стояли рядами справа и слева от дороги. Салех несколько раз проверил: не было ли слежки. Они шли в одиночестве по безлюдной деревне, по брошенным, безликим улицам. Свернув за последний дом и посмотрев назад, Салех понял, что можно ускорить шаг. Но тут он услышал, сквозь возникшее у него беспокойство, которое бывает, когда настигает опасность, тоненький голос дочери:

– Это они. Они здесь. Все до единого. Они никуда не ушли.

Салех повернулся к дочери и посмотрел в указанном ею направлении. Рядом с селением на его окраине располагалось множество холмиков, некоторые были крошечные, не более тридцати сантиметров в длину, другие в длину были с размером взрослого человека.

– От одной опасности я привел тебя к другой, – печально сказал Салех.

– Папа, это могилы? – спросила Захра.

– Здесь похоронены жители деревни.

– Все?

– Вероятно, все. Они хоронили друг друга, пока были силы, пока они могли …

– Пока никого не осталось, – договорила Захра.

Девочка начала бродить сквозь нестройные ряды могил, где покоились тела взрослых и детей. Салех уныло и с болью в сердце смотрел на беспричинные хождения дочери, затем решил положить этому конец, но его зарождающемуся желанию убежать, скрыться, вместе с дочерью от своих надзерателей, помешал все тот же тонкий и пронзительный голос дочери. Она взвизгнула, будто увидела опасность, грозящую ей смертью.