С улыбкой хищника

Нас было восемь, когда мы дали клятву, что никому на свете мы не расскажем то, что увидели там, в глубинах Пещеры дьявола. Если бы мы рассказали хоть часть из того, что увидели, то в нашем человеческом мире начался новый этап, но не развития, ни роста, а гибели всего живого, ибо наш мир является полной противоположностью тому зловещему темному миру, из которого вышла та тварь, чей скелет мы обнаружили в застывшем камне, возраст которого был свыше сотни миллионов лет. Мы обрушили этот камень, его завалило множеством обломков каменной породы. Так мы похоронили этот секрет.

Немцы требовали от нас невозможного, и мы углублялись в тайные пещеры все глубже и глубже, оставляя позади себя десятки погибших своих товарищей. Кто погиб от болезней, кто от слабости, кого расстреляли надзиратели, а кого забрала с собой, во мрак холода и ужаса, зловещая пещера. Их тела мы уже никогда не найдем.

Мы спускались все ниже и ниже, камень за камнем мы отбрасывали, вынимая их наружу, и рыли дальше, прибиваясь в ад. Из Берлина приезжали люди в белых халатах. Для них мы построили временные лаборатории, где они скрупулезно изучали каждый камень, особенно те из них, что были добыты из глубин пещеры.

Однажды, по нашей вине (мы рыли слишком глубоко), произошел подземный толчок. Он был такой силы, что это ощутила вся гора, гул стоял во всей долине, разлившейся у подножия горы, даже реки кристально чистой воды выплеснулись из своих рвов, затопив часть долины. Несколько огромных валунов завалили вход в Пещеру Дьявола. Так я остался один во мраке, внутри пещеры, так как при первых толчках часть рабочих успела покинуть пещеру, несколько десятков пленных накрыли огромные валуны, забрав их жизни, а я, один, остался в этой темной пещере, заваленной снаружи. У меня не было шансов на выживание. Для того, чтобы разобрать вход, понадобилось несколько дней, а то и неделя. За это время я бы умер с голоду. И вот тогда я решил, чем так заведомо глупо умереть от голода, терзаемый желанием выжить, я лучше не буду думать о жизни, не стану цепляться за ее жалкие крохи. Что есть бесконечность по сравнению с мигом нашей убогой жизни? Я ведь знал, что участь пленных решена. Как только мы отыщем то, что ищут фашисты, всех нас расстреляют и похоронят в этой пещере.

Поэтому не обремененный привычными узами желания выжить, я отбросил все, что связывало меня с этой жизнью, и углубился в тайны мироздания, в вечность. Я был уверен, что найденный нами скелет, принадлежащий другому миру, лишь начало пути поиска. Я был твердо уверен в том, что лучше умереть, лишь раз взглянувши в тайну мира, чем сгнить без вести в холодной каменной пещере, от которой веет мертвым духом, гнилью кладбища. Этого мига мне бы хватило, чтобы испытать хоть на миг счастье безумца, познавшего истину.

С твердым желанием, не боясь смерти, я ринулся вперед. Я дошел, почти обессиленный до того места, где мы вчера приостановили свои работы. К моему радостному удивлению, я обнаружил проход. Видимо землетрясение, внезапно возникнувшее, что-то нарушило в скальных породах, и камни провалились, оголив новый, неведомый проход в тоннель, по которому, я уверен, не ступала нога человека за все существование человечества на земле.

Несколько раз тух фонарик, но потом все же вспыхивал, призрачно освещая мое неотступное желание покончить с собой, ведь я знал, что чем глубже я забираюсь внутрь пещеры, тем меньше шансов у меня на спасение. Но я и не ждал его, меня влекла идея увидеть то, что не было дано ни одному человеку. Я чувствовал себя первопроходцем.

Изнемогая жаждой и чувствуя дикую слабость в своих членах, я добрел на четвереньках до стены. Это был тупик, тоннель упирался в стену. Больше всего меня огорчал фонарик, он то и дело гас, но всякий раз, когда я его встряхивал, вновь зажигался, но более слабо, свет угасал у меня на глазах, скрывая в призрачных, нарастающих тенях, мою надежду.

И вдруг, в призрачном, почти мерцающем свете моего фонаря, я приметил, все же, необычность стены, в которую упирался долгий тоннель. Я подкрался ближе, и уже пальцами ощупал стену, удивляясь и радуясь за полученное вознаграждение. Стена была удивительно ровной и гладкой. Ее равные квадратные края и гладкая поверхность, без единого зазора и камушка, даже пылинки, были поистине удивительными и чарующими. Это было сделано не руками человека, и не хаосом природных сил. После детального исследования стены, я пришел к выводу, что ее форма напоминает квадрат. Еще меня поразил цвет стены, он отличался от серого, грубого камня стен тоннеля. Цвет этой стены был удивительно черный, насколько мне тогда подсказывало зрение, ведь я видел благодаря угасающему свету моего фонаря.