С небес об землю

Поняв, откуда взялся этот экзотический вкус, Клара поспешно поставила стакан на стол. Только теперь она заметила, что сидящий через два стола шкафоподобный мужичок с низким прикрытым челкой лбом и глубоко посаженными маленькими бесцветными глазками в распахнутой до пупа рубахе с оторванными пуговицами, радостно демонстрирует ей остатки гнилых прокуренных зубов и жестикулирует, стараясь привлечь ее внимание. Поймав ее взгляд, он лихо подмигнул, взял со стола заляпанный стакан с остатками темно-рубиновой полупрозрачной жидкости и ополовиненную бутылку с надписью «Анапа», поднялся и, подойдя к ее столику, развязно плюхнулся на стул.

— Я вас не приглашала. И вообще я не знакомлюсь с незнакомыми мне людьми.

— Да, ладна те… Давай махнем по стопарю, красотка, — радушно предложил он, — да в лесок пойдем.

— Зачем, — из чистого любопытства спросила Клара, — хотя нехитрый ход мыслей аборигена ей и без того был ясен.

— Грибы собирать, — заржал абориген, — а заодно и на травке покувыркаемся. Ну, чо ломаисси?

— Я занята, — бросила Клара.

— Энто кем? Энто хто же у нас завелси такой смелый? — удивился тот, явно считающий себя первым парнем на деревне и, по совместительству, самым крутым в этом городке. — Ты скажи, и мы ему враз укорот сделаем, а тя ослобоним от евойных домогательств.

Клара представила, как шкафоподобный медленно, стесывая сучки своим гузном, сползает вниз по сосне, на которую она закинет этого грибника, стоит им оказаться наедине с дикой природой. Но это ее не вдохновило. Подобные развлечения ей уже давно надоели. «Обойдется сломанной челюстью, некогда мне разгуливать», — решила она.

Дверь открылась, и на пороге появился Ковалев.

— Вот и мой кавалер, — поднимаясь сказала Клара.

Мужичок сник и ссутулился, стараясь стать незаметным.

— Извиняйте, ошибочка вышла, — пробормотал он, сгребая со стола свой стакан и бутылку и возвращаясь за свой столик. При этом он привычно сложил руки за спиной, и часть жидкости из стакана выплеснулась ему на брюки.

Ковалев извинился за задержку и подвел ее к странной трехколесной повозке, которую он назвал мотоциклом. Усадив Клару в коляску, он помог ей надеть шлем, чем-то напоминающий рыцарский, но без всяких там украшений, застегнуть полог и, посоветовав опустить щиток на шлеме, сел на сиденье, взялся за руль и крутанул рукоятку. Раздался оглушительный треск и мотоцикл, набирая скорость, тронулся в путь.

Дорога через лес, по которой они ехали, была грунтовой, но хорошо накатанной. Так что доехали они относительно быстро — всего за каких-то пару часов. Правда временами так трясло, что Кларе казалось, будто она едет на взбесившемся драконе, но в целом путешествие ей даже понравилось.

Подъехав к длинному дощатому сооружению, которое Ковалев назвал станцией, он свернул с дороги к торцу сооружения и заглушил мотоцикл. Клара огляделась.

Через дорогу начинались одноэтажные дома, окруженные заборами. Вдали виднелись более высокие здания — двух, трех и даже пятиэтажные.

С другой стороны станции была длинная узкая каменная площадка, а за ней на уложенных на землю черных, но явно деревянных прямоугольных чурбаках лежали две невысокие металлические полоски. Расположенные на равных расстояниях чурбаки и лежащие на них железные полоски приходили из-за горизонта с одной стороны, и уходили за горизонт в другую сторону, образуя лежащую на земле ровную ленту. Немного отступив от нее, шла вторая такая же лента.

Увидев, куда она смотрит, Ковалев сказал:

— Это железная дорога. По ней вы поедете в Москву. Пойдемте. Надо взять билет, а то скоро поезд придет.

Они вошли в дощатое здание. Внутри был один большой зал, в котором стояло несколько скамеек и бак с надписью «Питьевая вода». У двери, через которую они вошли, висел деревянный щит, озаглавленный непонятным словом «Расписание». Справа от входа в стене, пересекавшей помещение поперек, под надписью «Касса» было маленькое окошечко, забранное металлической решеткой из толстых прутьев и закрытое изнутри деревянной дверцей. На дверце висел бумажный лист с корявой надписью «Билетов нет».

Ковалев подвел Клару к кассе и постучал в окошечко.

— Не стучите. Вы что, неграмотные? Нету билетов, — раздался раздраженный голос, невнятно выговаривающий слова. После паузы голос добавил:

— И не будет.

Ковалев снова, уже настойчиво, постучал в окошечко. Дверца с треском распахнулась, и в окошечке показалось покрасневшее от возмущения женское лицо. Увидев Ковалева, женщина поперхнулась и, что-то дожевывая, уже на тон ниже повторила:

— Нету билетов.

— Нам один до Москвы на архангельский, — сказал Ковалев, и непонятно добавил, — по брони.

— А, это вы? Уж извиняйте, есть только плацкарта.

Ковалев посмотрел на Клару. Та, не поняв, что такое «плацкарта», согласно кивнула.