S.N.U.F.F.

Звук был похож на жужжание точильного колеса — только огромного, размером с целый дом, которое из-за своей тяжести раскручивается очень долго. Грым понял, что наждачный звук слышат и другие — какая-то волна неуверенности прошла по оркским рядам. А потом Грым заметил, что штурмовики уже не лезут на стену, а бегут от нее прочь, а сама стена трясется, и даже те воины, которые уже забрались высоко на лестницы, бросают свое оружие и прыгают вниз.

По стене прошла зубчатая трещина — словно в ней отпечаталась молния. За мгновение трещина стала шире, вниз полетела штукатурка и обломки, и обнажилась засасывающая черная пустота. Грыму вспомнился Лик Маниту из «Слова о Слове», но времени на благочестивые раздумья не было.

В стену ударило изнутри, и от нее отвалился большой гипсовый кусок. Там была не просто пустота. В просвете блестело и шевелилось что-то урчащее.

— Отвага! Отвага! — закричал Хрол. — Держать линию, бойцы! Пращники, огонь!

Пращники закрутили над головами свои кожаные пропеллеры, и в ширящийся просвет полетели камни. Грым услышал несколько звонких ударов, а потом обвалился сразу большой кусок стены в самом центре, и стало видно, что прячется внутри.

Это был огромный железный воин, немного похожий на тех закованных в броню рыцарей, которых снимали в снафах эпохи Просра Ликвида.

У него было бочкообразное тело, короткие толстые ноги с большими пирамидальными ступнями и цилиндрические шарниры вместо коленей. Его лицо было сплюснуто в какую-то древнюю коническую масленку, острым концом повернутую вперед. Отверстия в ее верхней части были похожи на глаза, а выступы чуть выше напоминали поднятые над переносьем брови. Из-за этого у железного лица появлялось подобие человеческого выражения — эдакое грустное любопытство. Одна рука воина кончалась стальной палицей, другая — решетчатым раструбом промышленного вида.

Железный воин поднял лицо вверх и издал долгий звук, похожий на зов рожка — заунывный и такой громкий, что у Грыма заложило уши. Потом он легко, как бы играя, сбил своей палицей торчащую перед ним лестницу и шагнул вперед.

Обвалилась еще часть стены, и Грым заметил второго железного великана, стоящего внутри. И там, кажется, был еще один. Во всяком случае, мог поместиться.

— Вестовой Грым! Очнись, дурила!

Грым почувствовал, что кто-то трясет его за плечо и с усилием оторвал взгляд от железного воина. Перед ним стоял генерал Хрол.

— Езжай к кагану, — приказал генерал, — вели выслать сюда метателей огня! Срочно! Скажи, орки умирают смеясь! Славная битва!

Грым понял, что генералу страшно ничуть не меньше, чем ему самому.

— Выполняю! — заорал он и кинулся к своему мопеду.

Мотор не заводился почти минуту, и Грым, тыкая пальцем в красную кнопку на руле, завороженно смотрел, как развивается битва.

Железный воин приблизился к оркским рядам. Вокруг него заметались штурмовики, стараясь попасть остриями своих зазубренных пик в его коленные сочленения.

«Умно, — подумал Грым, — очень умно!»

Тут железный воин повел своим решетчатым раструбом. Раздался знакомый наждачный звук, и какая-то невидимая сила мгновенно расплющила нескольких орков — их словно выдуло из доспехов, превратив в красный пар, а сами доспехи стали похожи на выглаженную огромным утюгом одежду, плоско дымящуюся на земле. Из раструба не вылетало ни дыма, ни огня — но воздух вокруг него дрожал, как бывает в жару над разогретой дорогой.

Железный воин взмахнул своей палицей и обрушил ее на толпу орков. Потом еще раз и еще. Бил он медленно, и орки успевали уворачиваться, но Грым сообразил, что воин и не стремится убить как можно больше народу — он работает для роящихся вокруг телекамер. Выглядели его движения и правда грозно.

Потом Грым заметил, что из развалин стены выбирается второй железный воин. Но тут мопед наконец завелся, и Грым помчался к центру поля.

После нескольких неприятных минут в лабиринте, на полотнищах которого уже зажглась реклама каких-то гаджетов, он наконец увидел кокосовые пальмы Кургана Предков. Вокруг волновалось темное море оркского резерва.

Грым помчался к ладье кагана.

Рвана Дюрекса на мостике уже не было. По оркскому обычаю он спустился в трюм, где вождю во время битвы полагалось пить волю и петь доблестные песни — чтобы духи древних героев спустились с полян Алкаллы помочь сражающимся. В Алкаллу никто из оркской верхушки не верил — зато многие верили в конспирологию и старались держаться подальше от кокосовых пальм. Грыму даже показалось, что он слышит низкий голос властителя, выводящий нечто вроде:

— Эх-да надвое сказала дура старая ему…

Но уверен он не был — вокруг слишком шумели.

Боем командовал маршал Шпыр. Выслушав доклад, он хмуро отдал приказ ординарцам, и вскоре Грым увидел, как большой отряд орков с пятью бочками мазута выдвинулся на правый фланг. Когда они исчезли за свисающим с неба полотном с рекламой моторенвагена, Грым задумался, что ему делать. По уставу полагалось выполнять приказ командира, к которому он послан прошлым приказом. Это и был маршал Шпыр.

Но маршал про него забыл — и теперь, наверно, следовало ждать, пока вспомнит.