С мечтой о Риме

Когда Вергилий и Гораций называли Августа божественным, это было отчасти прочувствованным, но отчасти лишь façon de parler[33]. Они лично знали человека и не считали его богом буквально – в том смысле, в каком Юпитер был богом. Но с течением времени и увеличением расстояния культ императора становился все более серьезным и искренним.

От Испании до Галлии, от Германии до Азии, от Африки до Греции были образованные люди, готовые принять, что император – divi filius, сын бога.

И как это соответствует христианским утверждениям? Ведь Иисус был не только Сыном Божьим, а единственным сыном Бога.

Это был верный путь к неприятностям.

Давайте выразим все самым схематичным образом: два современных друг другу «сына бога» – Август и Иисус – ввели или, по крайней мере, изложили две соперничающие системы ценностей. На протяжении веков они сосуществовали, пока одна окончательно не наложилась на другую.

Восторжествовало христианство, но во многом благодаря воображению Августа римский имперский порядок сохранялся так долго; и именно успех имперской системы сделал возможным христианство.

Чем пристальнее мы вглядываемся в Августа и его деятельность, тем более изумительными становятся его достижения. Этот бледный, худой, похожий на лягушонка молодой человек оставил отпечаток своей личности на всем римском мире. Что творилось внутри его головы с высоким лбом и белокурыми локонами с искусной челкой?

Он был невысоким человеком, что порою служит объяснением амбиций. В молодом возрасте у него, по-видимому, было немалое половое влечение. Он властно уводил жен других людей с пиров, куда они возвращались запыхавшимися и разрумянившимися, с растрепанными волосами. Но он не был сластолюбцем, в любом случае не по стандартам Антония. Поздние годы Августа были наполнены социальным законодательством самого пуританского толка.

Он хотел, чтобы о его правлении слагались стихотворные строки. Его гениальность позволила ему распознать пропагандистский потенциал окружения Мецената. Но самого Августа нельзя назвать литератором. Он составил описание своих дел, Res Gestae Divi Augusti, однако оно несравнимо с литературной элегантностью трудов Юлия Цезаря, его приемного отца, чье повествование о Галльской войне является превосходным образцом чеканной латыни.

Он стал фантастически богат и владел все большим количеством земли на Палатинском холме – холме дворцов, возвышающимся над Форумом. Но по более поздним стандартам его жилище крайне скромно, Август жил в одной и той же небольшой кирпичной комнате на протяжении сорока лет.

Собрав в своих руках всю полноту власти, Август пошел на замысловатое притворство, что он конституционно не более значим, чем primus inter pares – первый среди равных. Он разводил нескончаемую канитель, что ему не нужны какие-либо полномочия; и, разумеется, когда все начинали умолять: о Цезарь, будь милостив и правь нами, он снисходительно выражал согласие.

В большей мере, чем кто-либо за римскую историю, он обладал пониманием, как прийти к власти и как удержать ее. Он осознавал врожденное, подобное овечьему, стремление людей быть руководимыми, то, что Гитлер называл Führerprinzip, и Август прибегал к психологическим уловкам, необходимым для создания удивительного чувства личной связи между массами и повелителем.

Правление Августа преподает нам довольно пугающий урок о человеческом обществе, о том, что люди готовы принять от своих властителей. Вот он, у самых истоков римской императорской системы, которая должна послужить лекалом всем последующим державам, и что он нам показывает? Что можно учредить режим, который в целом менее свободен, менее демократичен и более деспотичен, чем ранее, – и все равно тебя будут постоянно славить как творца золотого века.

Подобно другим римским политикам, он изображал большую заинтересованность в восстановлении «республики» с ее старой и сложной системой голосования, а также ограничениями на власть магистратов, чему было принято благочестиво приписывать успех Рима. В действительности Август выхолостил эту систему настолько, что она стала пустой оболочкой, и голоса людей совершенно обесценились.

Выборы продолжались, но, чтобы быть избранным в Риме, требовалась определенная народная поддержка. А путь к сердцам людей лежал через выставляемую напоказ щедрость – например, сооружение новых бань либо проведение игр с ошеломляющим кровопролитием. Постепенно и втихомолку Август подавлял амбиции других выдающихся людей и невидимым образом блокировал старые пути к возвышению.