С малых высот

Захватив Орел, гитлеровцы под угрозой расстрела приказали всем машинистам явиться в комендатуру. Отец Скочеляса - Петр Демьянович не пошел. Через три дня фашисты схватили его и расстреляли "за неподчинение немецким властям". Бабушка хотела похоронить отца, но гитлеровцы не разрешили. Так и не знает она, где его закопали.

...Тринадцатого августа нас вновь подняли по тревоге. Когда все собрались на КП, командир полка сказал:

- Наши войска неудержимо идут на запад. Мы давно не бомбили аэродромы противника. И вот сегодня получен приказ нанести удар по Городищу. Там скопились транспортные и боевые самолеты противника. Надо уничтожить их.

План действий выглядел несколько необычно. Для отвлечения средств ПВО противника и подавления его огня выделялась специальная группа. Основные силы должны были подойти к аэродрому на бреющем и нанести внезапный удар.

Долго мы "обмозговывали" детали полета.

Третья эскадрилья считалась слабее других по подготовке летного состава, поэтому ей отвели отвлекающую роль. Первая и вторая эскадрильи составили ударную группу.

Если раньше экипажи отправлялись на задания по мере готовности каждого из них, то теперь решили вылететь строго по времени и с минимальным интервалом. Это давало возможность быстрее проскочить зону ПВО и нанести сосредоточенный удар.

Полк поднялся в воздух. Мы с Пахомовым шли шестыми. Наша эскадрилья должна была первой выйти на цель. При подходе к северной окраине Брянска противник, включив прожекторы, открыл такой сильный огонь из зенитных пушек и пулеметов, что у меня даже спина взмокла. Всегда спокойный Корнеич передал:

- Коля, чуть правее... Прожектор остался слева... Хорошо...

- Ты держи пулемет наготове, - прервал я его, - сейчас выскочим на аэродром - и бей!..

Чем ближе к цели, тем крепче сжимаю ручку управления. Штурман предупреждает:

- За домами цель!

- Ясно.

Пики лучей прожекторов стеной встали вокруг аэродрома. Но первые самолеты уже сбросили бомбы. Отсветы взрывов и очаги пожаров разорвали темноту ночи. Небо полосуют трассы пуль и зенитных снарядов. Прижавшись к земле, ожидают своей участи самолеты противника. Мы сбрасываем на них десятки осколочных и фугасных бомб.

- Горят! Горят! - торжествующе кричит Корнеич и строчит по "юнкерсам" из пулемета.

Вдруг кабину заливает ослепительный свет. В нас нацелены три прожектора. Ну, думаю, теперь крышка. Но нет, повезло, выскочили. Первая атака удалась.

Резко развернулись, обогнули Бежицу с запада и, прижимаясь к густому лесу, благополучно возвратились на аэродром. Так был применен новый тактический прием - ночная атака с бреющего полета. Опыт оказался удачным. На следующий день с аэродрома Городище уже не взлетел ни один фашистский самолет.

Враг откатывался под ударами наших войск. На земле и в воздухе шли непрерывные бои. Напряжение в работе росло. Мы не только недосыпали, порой некогда было даже поесть. Днем нашей пехоте и танкам расчищали путь штурмовики, истребители и бомбардировщики. Ночью действовали мы. Круглые сутки над брянскими просторами висел гул авиационных моторов.

В эти дни я подал заявление о приеме меня в члены партии. Партийное собрание состоялось прямо на аэродроме, когда последний самолет возвратился с боевого задания.

Занятый своими мыслями, обдумывая, что рассказать собранию, я почти не слышал, как принимали в партию моих боевых друзей. Очнулся только тогда, когда меня вызвал Сувид.

- Товарищ Шмелев, расскажите свою биографию...

Коммунисты слушали меня внимательно. Коротко рассказав о себе, я заявил, что хочу воевать за Родину, а если надо, то и погибнуть за нее коммунистом.

Слово взял командир полка Шевригин:

- Я рекомендую принять товарища Шмелева в члены нашей большевистской партии. Все мы хорошо знаем его. На наших глазах вырос он в неплохого бойца. Но товарищу Шмелеву, как и всем нам, надо сделать правильный вывод: погибнуть на войне - дело не хитрое, труднее воевать так, чтобы врагов бить, а самому оставаться живым. Работы у нас еще непочатый край. Враг еще топчет нашу родную землю, миллионы советских людей томятся в фашистской неволе... Он на минуту умолк, оглядел присутствующих и продолжал: - Значит, погибать нам еще рано, товарищ Шмелев. Главное сейчас - сделать каждый боевой вылет грозным для врага, в каждый удар вкладывать всю силу ненависти к врагу. Так учит нас партия.

Сегодня мы принимаем тебя в свои боевые ряды. Теперь ты полетишь в бой не просто летчиком, а воином-коммунистом! Вот какое дело, товарищ Шмелев! Понял ты нас?

"Понял, дорогие друзья, - мысленно отвечал я всем коммунистам. Благодарю вас за большое доверие, я сумею его оправдать".

Слово взял наш комсомольский вожак Миша Егоров:

- Уверен, что мы не ошибемся, приняв в партию Николая Шмелева. С тех пор как его приняли в кандидаты, я внимательно наблюдал за ним...

Мне подумалось: "Вот оно что! А я и не подозревал, что меня проверяет боевой друг".