С крестом и мушкетом

Пока гребцы-висайцы дружно мчали лодку к берегу, другая лодка также стремительно пересекала реку Пасиг, отделяющую владения раджи Солимана от соседнего княжества Тондо, которым управлял его дядя раджа Лакандула. В ней сидел посланец старого раджи, отправленный к Солиману с целью удержать горячего юношу от необдуманных поступков. Посланец застал Солимана у городских ворот, где тот вместе с португальцем Франсишку и пушечных дел мастером пампанго[20] Пандай Пира проверял готовность маленьких бронзовых пушек — лантак — к приему неожиданных гостей. В ответ на предупреждение, переданное гонцом, Соли-ман рассмеялся и сказал, что, каковы бы ни были намерения пришельцев, он предпочитает сам позаботиться о своей безопасности и безопасности своих подданных. И при этих словах раджа с гордостью окинул взглядом застывших рядом с пушками канониров с пальниками в руках.

Между тем испанцы уже вытаскивали на сушу шлюпку, и мощные звуки фанфар возвестили жителям города об их высадке. Из городских ворот навстречу им вышли первый министр Солимана Юсуф, португалец Франсишку и посланец раджи Лакандулы. Переговоры состоялись тут же на берегу. Обе стороны заверили друг друга в полном миролюбии.

В город испанцев не пригласили. Не пригласили в город и самого де Гоити, когда он, как было условлено, вечером того же дня высадился на берег для встречи с правителем Манилы. Она состоялась в наскоро сколоченном павильоне. Де Гоити с Солиманом укололи пальцы, по капле крови смешали с пальмовым вином и выпили его. Обряд означал, что отныне де Гоити и Солиман — кровные братья. Однако, когда вслед за совершением обряда началась деловая часть переговоров, оба «брата» поняли, что прийти к соглашению им будет крайне трудно. Испанец потребовал от раджи признания его зависимости от испанской короны, выплаты ежемесячной дани золотом и продовольствием и разрешения построить испанский форт на территории княжества. Раджа вежливо отклонил все эти требования, предложив ограничить отношения торговлей на взаимовыгодных условиях. Простились холодно. Де Гоити не понравился заносчивый «индио».

Ночью в каюту де Гоити был вызван мусульманин с Калимантана Димандуль, сопровождавший экспедицию в качестве переводчика. Около двух часов продолжалась беседа, а затем Димандуль отплыл в сторону Манилы. Наутро он был доставлен к Солиману и объявил ему, что он агент тестя Солимана султана Брунея, посланный следить за продвижением испанцев, что он знает о замыслах испанцев, которые собираются по сигналу пушки напасть на город. Солиман щедро наградил лазутчика.

На следующую ночь Димандуль докладывал де Гоити о том, что Солиман готовится отразить нападение, что у него 700 воинов и 8 пушек, но мало пороха и ядер, что дядя его Лакандула едва ли придет ему на помощь.

Солиман действительно готовился отразить нападение. Он отдал приказ круглосуточно вести наблюдение за испанскими кораблями, выставить охрану у боевых прау, стоящих на берегу реки Пасиг, и напасть на пришельцев в ответ на первый выстрел с испанского галиона.

Прошло два дня. В эти дни де Гоити после тщательных раздумий выбрал наконец человека, которому он предназначил роль жертвы в готовящейся провокации. Педро Ортис звали этого разжалованного капитана, которого де Гоити хотя и уважал за отчаянную храбрость, но недолюбливал за вечные иронические замечания. Главное же, что о нем Легаспи не будет жалеть, ибо он один из главных зачинщиков ограбления могил себуанцев, в свое время чуть не стоившего испанцам жизни.

Итак, Ортис предстал перед маршалом и получил от него письмо к радже Солиману.

— Надеюсь, это не объяснение в любви, — сказал он, и это были его последние слова.

Когда шлюпка приближалась к берегу, де Гоити вышел на кормовую палубу.

— Я забыл вручить подарок радже. Надо вернуть лодку, — сказал он канониру.

Вспыхнул фитиль, и резкий звук выстрела нарушил знойную тишину полдня. В то же мгновение раздался ответный выстрел из крепости. Первое же ядро угодило в лодку Ортиса.

Де Гоити изобразил бешенство. Он призвал испанцев к беспощадной мести, и через четверть часа десять шлюпок и галера, полные кипящих гневом испанцев, устремились к берегу. Загрохотали корабельные пушки. Ядра со свистом проносились в воздухе и вонзались в бревна частокола, проделывая бреши в ограде. В ответ огрызались маленькие пушки филиппинцев. Они били по приближающимся лодкам испанцев. Солиман во главе своего войска, вооруженного пиками, кинжалами, короткими мечами и ножами боло, вышел через боковые ворота города и ждал высадки неприятеля. Как только первые испанские солдаты спрыгнули на землю, он скомандовал наступление. Испанцы встретили ма-нильцев залпами. Но остановить Солимана они не смогли.