С клыками наголо

Накануне годовщины победы в Трафальгарском сражении, Арчи напустил на себя загадочный вид, увешался артефактами, а что не получилось подвесить, рассовал по карманам. Я видел, как ему хочется решительно отдать распоряжение по работе в агентстве, но вечерело, поток клиентов иссяк, мисс Финкл собиралась домой. Кстати, приходили мастера, сняли табличку и заменили на новую. Теперь надпись латунными буквами гласила: «Детективное агентство Фордейл и Фордейл». Я удостоился чести стать компаньоном.

Вскоре Арчибальд ушёл, избегая дешёвой патетики и не потратив лишних слов на прощание.

– Мисс Финкл… – негромко позвал я.

– Да, сэр! – она заглянула через порог.

– Я вижу, вы уже во всём разобрались, – сказал я, делая тайный знак.

– Это было не сложно, – кивнула секретарь, отвечая таким же знаком.

– Не желаете посетить вечеринку поэтов?

– Охотно, сэр! – улыбка мисс Финкл не сулила псевдовампирам ничего хорошего.

Некоторое время мы потратили, чтобы нанести на лица слой пудры, сделав их белыми, и подкрасить алым губы. Получилась, некоторым образом, комедия дель Арте, но другого выхода не было. К Скарамушу у них будет меньше вопросов, чем к строгому джентльмену.

Вышли на улицу, не торопясь поймали кэб и отправились на Уондсворд-роуд, что недалеко от парка Воскхолл. Я чувствовал плечо мисс Финкл. Он дышала глубоко и ровно, казалось, что совсем не волнуется.

– Вы первый раз принимаете участие в столь опасной экспедиции? – спросил я.

– В первый, – ответила она. – Но судя по вашему рассказу, не такая уж она и опасная.

– Да мало ли… От поэтов никогда не знаешь, что ожидать.

Постучав набалдашником трости в дверь клуба, я дождался, когда откроют, и произнёс слово-пароль. Нас впустили.

– Оружие лучше оставить в прихожей, – проворчал швейцар в чёрной полумаске. Судя по выправке, он лет пятнадцать отслужил в колониях и уволился в звании не ниже сержант-майора.

– Я не ношу оружие.

– Джентльменам верят на слово, – отчеканил охранник.

– А леди? – улыбнулась мисс Финкл.

– Тем более!

Я опустил две гинеи в коробочку для добровольных пожертвований, и мы поднялись наверх.

Обширная комната была задрапирована чёрно-алым в стиле Эдгара По. Горели свечи в достаточном количестве, чтобы не расшибить лоб о стену, но сохраняя полумрак, необходимый для антуража.

Поэты ещё только собирались, а потому обычная для их братии неразбериха ещё не началась. Члены клуба медленно бродили поодиночке или по двое-трое. Всего я насчитал полторы дюжины гостей. Не так и много. Некоторые из них бормотали стихи, обращаясь либо к шпалерам, либо к портьерам. Возможно, репетировали выступление, а возможно отчаялись найти живых слушателей.

Моё внимание привлекла большая напольная клетка в виде башни, стоявшая у стены. Внутри нахохлились на жёрдочках несколько канареек, а рядом сидел поэт, разложивший на круглом столе несколько листов. Он неистово чёркал карандашом, левой рукой вцепившись в собственную шевелюру, но время от времени бросал на птиц такие взгляды, что мне стало боязно за их судьбу.

С мисс Финкл мы прошлись по комнате. На нас обращали внимания не больше, чем на часы на каминной полке. Арчибальд прекрасно мог воспользоваться тем же способом и проникнуть в клуб «Сибарида» не через чёрный, а через парадный вход. Но брата часто подводит склонность к дешёвым эффектам, которую я замечал за ним ещё с детства. Собравшиеся поэты тоже демонстрировали её в полной мере. Обилие косметики на мужчинах и на женщинах – белила, помада, тени под глазами. Чёрная, траурная одежда. Скорбные лица, прилизанные чёлки, спадающие на глаза. Видимо, так они представляли себе изнурённых посмертием вампиров. Хотя, должен заметить, маскарад им удавался. Сумели же заинтересовать истопника Кроули. Возможно, более образованный человек на его месте не заподозрил бы здесь сборища вампиров, но житель Ист-Энда попался на крючок. Впрочем, как и мой брат. Только с ним сыграли злую шутку не отсутствие образования, а развитая фантазия и вера в чудеса.

Пока я рассматривал членов клуба, одна из поэтесс подошла к камину и заунывным голосом начала читать что-то о Владыке Тьмы, Хозяине Преисподней и далее по списку. Стихи ужасные. Лорд Байрон, Сэмюэль Кольридж и Джон Китс, услышав это, сбежали бы, куда очи глядят, а Эдгар Алан По покончил бы жизнь самоубийством. Судя по всему, остальные были того же мнения, но мужественно терпели. Ещё бы! Ругать поэтов на сборищах поэтов – табу. Ведь очень быстро роли могут поменяться и ругать будут уже тебя.

Наконец, часы, позолоченные безвкусно-роскошно, пробили полночь. На середину зала вышел человек, внешность которого могла бы натолкнуть Чарльза Дарвина на продолжение труда «Происхождение видов». Несмотря на сходство с крупным африканским приматом, он явно считал себя сверхсуществом. Об этом он и заявил во всеуслышание довольно противным тоненьким голосом:

– Приветствую вас, братья и сёстры! Приветствую вас, первопроходцы нового миропорядка! Восславим сегодня рифмованными строками Князя Тьмы, дарующего нам свою силу! Воспоём его славу!