С думой о Земле

Надо сказать, что высшие растения приносили огорчения космическим биологам. Они в космосе хорошо прорастают, тянутся к свету, дают зеленую массу, даже цветут, а вот семена у них не образовывались. Полного цикла развития ни одно высшее растение в космосе не проходило. Нам предстояло продолжить биологические опыты с высшими растениями по усовершенствованной технологии.

В отличие от прежних экспериментов в нашем новом «Оазисе» можно было вентилировать корни растений, тонко дозировать поступление влаги, создавать в почве электростатическое поле, имитируя земные условия.

Мы ухаживали за десятью видами растений, высеянных в нашем огороде: пшеницей, овсом, горохом, огуречной травой, редисом, кинзой, укропом, морковью… Обыкновенные земные растения. Но в космосе по-новому начинаешь оценивать их место в жизни. И появление каждого нового листочка, побега встречалось нами как маленькая победа в борьбе с неземными условиями жизни. Естественно, это приносило радость.

Человек с детства привыкает общаться с природой. Она доставляет ему радость, учит пониманию жизни. Мой напарник никакого отношения к земледелию не имел, а на станции, едва открыв глаза, устремлялся к установке «Оазис». Мы оба с удовольствием наблюдали, как, шевеля усами, поднимался наш горох. Надо признаться, что установка «Оазис» вообще пользовалась нашим повышенным вниманием. И дело здесь не только в чувстве ответственности. В космосе острее чувствуешь хрупкость и притягательность природы. На Земле часами может человек смотреть на бегущую воду, на горящий костер. Сходное ощущение давало нам наблюдение за своим космическим «огородом».

Признаться, этот наш «огород» иной раз нас очень выручал, превращаясь в «оранжерею». В октябре на одном из сеансов связи нам пришлось поздравлять мою жену с днем рождения. Но ведь день рождения без цветов невозможен! И мы «преподнесли» ей наш великолепный к тому времени 30-сантиметровый горох. Это был действительно редкий «букет» еще и потому, что наш орбитальный горох вытянулся по сравнению с контрольными земными образцами более чем в полтора раза.

Рядом с известными культурами было у нас на станции и одно невзрачное, неприхотливое растение высотой 5–10 сантиметров, которое на Земле чаще всего растет в карьерах, отвалах, на пустырях. Это арабидопсис, сорняк. И хотя относится оно к разряду высших растений, но оставаться бы ему в тени сорняком, если бы не космонавтика.

Во время нашего полета произошло важное событие в космической биологии: впервые растение, высаженное на борту станции, дало семена. И этим растением оказался арабидопсис. Как же были мы горды своим «агрономическим» успехом. В центре эксперимента оказался именно арабидопсис потому, что у него очень короткий цикл развития — до месяца. У нас на «Салюте-7» это растение помещалось в системе «Фитон», на специальной питательной среде. От атмосферы станции растение изолировалось специальными фильтрами, которые не пропускали вредные примеси. После цветения на растении появились стручки. Затем они раскрылись — и мы увидели семена. Всего их было около двухсот.

Такой успех биологического эксперимента стал возможен благодаря усовершенствованию приборов и методик эксперимента. И хотя горох, пшеница, овес и другие культуры не дожили до созревания, космическая биология сделала новый очень важный шаг в генетику высших растений.

Биологические эксперименты имеют не только теоретическое, но и чисто практическое значение. Ведь снабжение космонавтов свежими овощами в будущих полетах к планетам Солнечной системы — не простая задача. Конечно, наши занятия огородничеством: выращивание салатных растений, моркови, редиса и прочего — это только подступы к принципиальному решению такого рода задач. Но и откладывать это на далекое будущее мы не собираемся.

Да и решение некоторых психологических задач нельзя сбрасывать со счетов. Сколько радости доставлял нам наш «огород»! Прибывшую к нам со второй экспедицией посещения Светлану Савицкую мы по всем земным правилам смогли встретить цветущим в «Фитоне» арабидопсисом.

Но главным в нашей «сельскохозяйственной» деятельности на орбите было, конечно, не собственное «подсобное хозяйство», а помощь земледельцам нашей страны. Это вообще характерная черта космических исследований наших дней — их использование для решения целого ряда сугубо практических задач, имеющих большое значение для повседневных земных дел.

А мы и летали-то в самый сельскохозяйственный сезон: с мая по декабрь. И на наших глазах планета меняла сезонные одежды: сначала граница снегов отступала на север, ширились зеленые площади посевов в Северном полушарии, а потом мы видели там приметы осени — и снова зима белой полосой снегов наступала от полюса. А в Южном полушарии — наоборот.