«С Богом, верой и штыком!»

Мы скорее склонны думать, что жители предместий, устрашенные нашим приближением, массами укрылись в столице. Всякого, высказывающего предположение, что Москва покинута, сейчас же товарищи поднимают на смех. И действительно, можно ли предположить, что столько роскошных дворцов, великолепных церквей, богатых магазинов покинуты своими обитателями!

Беседуя так, дошли мы до деревни Хорошево, находящейся в расстоянии полуторы мили от Москвы. Колонна остановилась, чтобы прийти в порядок, надеть парадную форму и подождать возвращения адъютанта вице-короля с приказаниями от императора. Он нас разочаровал: наше вступление в столицу царей было отложено на завтра.

Ф. П. Сегюр История Наполеона и великой армии в 1812 г

Подъехал сам Наполеон. Он остановился в восторге, и радостное восклицание вырвалось из его уст. Недовольные маршалы со времени Бородинского боя отдалились от него, но при виде пленной Москвы, при известии о прибытии парламентера, они были поражены величием достигнутого и, опьяненные энтузиазмом славы, забыли о своих распрях. Они толпились около императора, воздавая должное его счастью, и были готовы приписать его гениальной предусмотрительности ту нерадивость к достижению полной победы, которую он проявил 26 августа.

Но первые движения души Наполеона бывали непродолжительны. Слишком много у него было забот для того, чтобы предаваться своим ощущениям. Его первое восклицание было: «Так вот он наконец, этот знаменитый город!» – и затем прибавил: «Давно пора!»

И его взоры, устремленные на эту столицу, выражали уже лишь одно нетерпение. Ему казалось, что в ней он видит все Русское государство…

Между тем беспокойство начало охватывать его. Справа и слева от него принц Евгений и Понятовский стали окружать неприятельский город, впереди него Мюрат, среди своих разведчиков, уже достиг входа в предместье, и тем не менее никакая депутация не появлялась, лишь офицер от Милорадовича пришел заявить, что этот генерал подожжет город, если ему не дадут времени вывести оттуда свой арьергард.

Наполеон на все согласился. Первые ряды обеих армий смешались на несколько минут. Мюрат был узнан казаками; эти последние с непринужденностью кочевников и подвижностью южан окружили его, выражая жестами и восклицаниями одобрение его храбрости…

Между тем день склонялся к вечеру, а Москва оставалась мрачной, безмолвной и как бы безжизненной. Томление императора возрастало, становилось все труднее сдерживать нетерпеливых солдат. Несколько офицеров проникли внутрь города: «Москва пуста!»

При этом известии, отвергнутом им с негодованием, Наполеон спустился с Поклонной горы и приблизился к Москве-реке у Дорогомиловской заставы. Здесь он еще подождал, но бесполезно. Мюрат торопил его. «Да входите же, – сказал он, – если они этого хотят!» Он отдал приказание соблюдать строжайшую дисциплину; он все еще надеялся: «Может быть, эти жители не умеют сдаваться? Здесь все ново, как для нас, так и для них!»

Но тут последовали рапорты один за другим, подтверждая все то же. Французы, проживавшие в Москве, решились покинуть убежища, где в течение нескольких дней они скрывались от ярости толпы. Они подтвердили роковое известие. Наполеон призвал Дарю и воскликнул: «Москва пуста! Какое невероятное событие! Надо туда проникнуть. Идите и приведите мне бояр!» Он думал, что эти люди, охваченные гордостью или парализованные ужасом, неподвижно сидят у своих очагов, и он, который всюду встречал покорность со стороны побежденных, хотел возбудить их доверие тем, что сам явился выслушать их мольбы.

Да и как можно было подумать, что столько пышных дворцов, столько великолепных храмов, столько богатых складов были покинуты их владельцами, подобно тому, как были брошены те бедные хижины, мимо которых проходила французская армия?!

Между тем Дарю вернулся ни с чем. Ни один москвич не показывался; ни одной струйки дыма не поднималось из труб домов; ни малейшего шума не доносилось из этого обширного и многолюдного города. Казалось, как будто триста тысяч жителей точно по волшебству были поражены немой неподвижностью. Это было молчание пустыни!

Но Наполеон был так настойчив, что заупрямился и все еще продолжал дожидаться. Наконец один офицер, не то желая выслужиться, не то будучи уверен, что все желания императора должны быть исполнены, проник в город, захватил пять-шесть бродяг и, сидя верхом, пригнал их к императору, воображая, что привел депутацию. При первых же ответах этих проходимцев Наполеон убедился, что перед ним не кто иные, как несчастные поденщики.

Тут только он окончательно убедился в полном опустении Москвы, и все его надежды на этот счет рушились. Он пожал плечами и с тем презрением, с которым он встречал все, что противоречило его желанию, воскликнул: «А! Русские еще не знают, какие последствия повлечет взятие их столицы!»

А. Герцен Былое и думы