Ржевская мясорубка. Время отваги. Задача — выжить!

Мучительно и пытливо Куприянов искал иной вариант наступления. Он стремился к прямому столкновению с противником, пока дивизия еще не потеряла веру, подъем и боевой дух. И такой день настал! 21 сентября дивизия получила приказ наступать на Ржев. Начался штурм города. Продолжался он девять дней. Следует подчеркнуть, что идея штурма исходила от Куприянова, командование 30-й армии ее поддержало. Полки дивизии, в каждом из которых создали штурмовые группы с приданными им боевыми средствами, ворвались на северо-восточную окраину Ржева. Солдаты дрались яростно, исступленно — их вел военачальник, полный энергии и собранности, веры в успех. Куприянов лично появлялся на передовой, ободрял атакующих, подсказывал, как эффективнее вести бой. О тех городских боях сохранилось много воспоминаний[5].

В октябре 1942 года комдив был награжден вторым орденом Красного Знамени.

Гибель Степана Давыдова

Во время боев за Ржев погиб Степан Давыдов — наш «дядя Степа», один из лучших курсантов-тюменцев. Через много лет его товарищ Павел Шеховцев подробно рассказал, как это произошло; привожу выдержки из его воспоминаний:

«В конце августа 1942 года, после длительных переходов дивизия прибыла под Ржев. Авиация противника господствовала в воздухе. Солдаты, кто как мог, придумывали, как давать отпор стервятникам. Степан установил свой „максим“ на колесо разбитой телеги (чтобы он мог вращаться вокруг себя. — Б. Г.), сделал приспособления для стрельбы по самолетам противника. В шутку его затею называли „зенитной установкой Давыдова“.

Помню, 26 августа 1942 года был особенно большой налет авиации. „Юнкерсы-87“ с пронзительным воем обстреливали нас из пулеметов и сбрасывали бомбы. Степан, замаскировавшись в кустах, из своего окопчика давал очередь за очередью по самолетам. Один за другим два Ю-87, не выходя из пике, врезались в землю; третий, потянув за собой черный шлейф дыма, упал на территории противника. Через полчаса налет повторился. На нас пикировали десять Ю-88 и двадцать Ю-87. Казалось, на земле не осталось ничего живого. Однако пулемет Степана бил по самолетам. Один из стервятников спикировал на Степана, бомба сделала перелет. Следом спикировал другой — и пулемет смолк.

После налета мы подбежали к Степану. На краю воронки лежал разбитый пулемет. Взрывной волной Степана выбросило из окопа, он лежал навзничь, весь залепленный грязью. Кто-то принес котелок с водой, и мы начали промывать ему лицо и глаза. Вскоре Степан пришел в себя, а через три дня был снова в строю. „Зенитная установка Давыдова“ послужила для бронебойщиков примером. Они стали приспосабливать свои ружья для огня по самолетам. Это было у деревни Дураково. А вскоре поступил приказ отойти.

После суточного отдыха 711-й полк двинулся к Ржеву, а 21 сентября 1942 года, во взаимодействии с другими подразделениями, из района городского леса начал наступление на город. Степан на бегу стрелял из пулемета МГ, который ему дали взамен разбитого „максима“, пока не достиг немецких траншей. Вначале немцы дрогнули, отступили, а потом опомнились и пошли в контратаку. Завязались кровопролитные бои за каждый шаг, за каждый дом. Все же бойцы 711-го, 707-го полков, а также 2-я Гвардейская дивизия захватили несколько кварталов города, где развернулись уличные бои с переменным успехом.

Потянулись дни уличных боев, один на другой похожие: то наши займут дом и выгодные подступы к нему, то немцы. Порою непонятно было, где наши, а где противник. В разгар боев, когда немцы, получив подкрепление, при поддержке танков пошли в контрнаступление, случилась беда — 2 октября погиб мой товарищ и любимец курсантской группы, пулеметчик 711-го стрелкового полка 215-й дивизии ефрейтор Давыдов Степан Яковлевич. Через два дня, когда положение несколько стабилизировалось, нашли мертвого Степана у пулемета»[6].

Степан считал, что настоящего солдата отличают два необходимых свойства: уметь воевать и беречь товарища. И то и другое он доказал собственным примером. Только вот сам не уберегся…

Глава восьмая 359-й медсанбат Август — сентябрь 1942 года

Городок медиков

Когда, выбираясь с поля боя, я выполз на дорогу, по ней брело множество раненых. Шатаясь, я побрел следом. Нас объезжали повозки с тяжелоранеными; они часто останавливались, подбирая тех, кто уже не мог двигаться сам. Наконец мы увидели впереди санитарные палатки, их было много. Я сразу забеспокоился: от передовой километров пять, слишком близко, один удар дальнобойной артиллерии — и от всех этих палаток ничего не останется. Словно в подтверждение прогремел мощный взрыв, на лес налетел шквальный ветер, послышался зловещий шум, треск падающих деревьев. Я передвинулся поближе к палатке, возле которой стояла сестра:

— Почему медсанбат так близко к передовой?!

Медсестра улыбнулась моей тревоге:

— Не волнуйся, солдат, во время боев мы всегда организуем медпункты возможно ближе. Для раненого, особенно тяжелого, даже лишняя минута без помощи, не то что час или сутки, может стать последней.