Ржавый меч царя Гороха

– Ну вот и дуй туды, что же встал столбом?! И сам без дела торчишь, и меня от работы отвлекаешь… Васенька, проводи!

Бабкин кот мгновенно выгнул спину, вздыбил шерсть, выкатил глаза, сразу став едва ли не вдвое крупнее, и страшно заскрежетал когтями. Нет, первым драку он бы не начал. Наверное. Но и испытывать судьбу тоже было рискованно – кто знает, что у животного на уме? Я козырнул, пожелал удачи и, быстро закрыв за собой дверь, вышел во двор отделения.

– Митя, пошли!

– Слушаюсь, Никита Иванович!

Погода стояла замечательная, словно бы изо всех сил приглашая совершить лёгкую пешую прогулку. Слава богу, на этот раз я вышел за ворота своими ногами, а не завёрнутый в солому, как украинское сало, провозимое контрабандой из Харькова в Москву. Верный Митя гордо шёл рядом, покачивая взятой напрокат оглоблей и отважно демонстрируя каждому встречному-поперечному готовность защищать мою милость «живота не жалеючи!». Ага…

Обычно живот он не жалеет, когда ест. Бабка вообще считает, что мы на одной его каше разоримся скоро. В чём-то верно, в чём-то нет, своё крохотное жалованье Митя честно отсылает маменьке на деревню, а в отделении работает за четверых, так что всё компенсируется.

Единственный минус, так это то, что идти пришлось окольными путями, не главной улицей через Базарную площадь, а вдоль стены, огородами. Так, конечно, вдвое дольше, но зато хоть приставать не будут. Вышли через западные боковые ворота; стража успела попрятать кружки с пивом, но у нас всё равно были другие, более важные дела, чем разборка фактов о недопустимости распития спиртных напитков на посту. Я подмигнул Мите, чтоб взял на заметочку, и, больше ни на что не обращая внимания, вышел за пределы городских стен.

Настроение было бодрое и даже радостное. Я почему-то был уверен, что глава нашего экспертного отдела найдёт какие-то волшебные свойства меча-кладенца, что позволит нам изменить расстановку сил на переговорах с Кощеем. И хотя лично на меня этот так называемый кладенец не произвёл ни малейшего впечатления, но раз было затрачено столько сил, чтобы его украсть, – значит, этот предмет всё-таки имеет свою ценность.

…Мы вышли к перекрёстку, нашли указатель, как и было сказано стрельцами, повернули направо и уже через полчаса вышли к лесу. Митя, как всегда, желая порадовать меня новой деревенской историей, нёс очередную душещипательную чушь. Я уже не особо вслушивался, но ему не это было нужно, он у нас и без зрителей может для себя самого полновесный моноспектакль разыграть…

– Тут ему сосед и говорит: дескать, иди, Петруха, в соседнее село. Есть там мельникова дочка Катеринка, дюже красивая, и приданого за ней дадут немало! Вот тока характер у ей, словно ложка перцу в манной каше. К ей многие сватались, дак она одному парню из города башку евонной же балалайкой проломила! Но и наш Петруха оказался не лыком шит: батюшке её, баптисту, на магарыч сунул да сам на хромой кобыле, в лохмотьях, пьян как сапожник на венчание и завалился! Священника в зад пнул, пономаря вином окатил, а Катерину обалдевшую прям при всех всю за заднее место облапал. А опосля говорит как по писаному: «Теперь она имущество моё. Мой дом, амбар, хозяйственная утварь, мой конь, осёл, мой вол, всё что угодно!» Смотрит Катерина, а чё делать-то, надо ить как-то с энтим хамлом жить, раз уж венчана…

Я автоматически кивал, потому что сюжет вновь казался безумно знакомым. Но если я опять укажу, что и тут мы имеем дело с вольной интерпретацией бессмертного Шекспира, Митька до конца недели нудеть будет, что это их народная, живописательная история, а мой англичанин – бесстыжий ворюга, тырящий всё у простодушных сельчан. Поэтому проще сцепить зубы и не слушать. Однако проще не всегда значит легче…

– И пошла у них развесёлая жизнь! Она ему слово, он ей два, она ему «брито», он ей «стрижено», она в лес, он по дрова, она спать, он песни петь, она есть, он пить, она в дом, он из дому! Так вот и отучил жену привередничать…

– Всё? – кротко спросил я.

– Навродь да… А что?

– Называется «Укрощение строптивой»?

– Нет, «Усмирение сварливой».

– Те же яйца, только в профиль.

– Опять, что ль, скажете, что ваш Шекспир энту историю давно написал? – мигом догадался он, набычившись и раздувая ноздри.

– По крайней мере, что-то очень похожее.

– Вечно у нас, деревенских, городские всё тащут!

– И не говори…

– Чего?

– Заткнись, пожалуйста, – строго попросил я, потому что, кажется, мы пришли.

Лесная тропинка вывела нас к небольшому бревенчатому мосточку без перил, стоящему на крепких дубовых сваях над быстро текущей рекой. Видимо, название Смородина неширокая речушка получила именно за цвет воды, от тёмно-синего до чёрного. Даже на первый взгляд чувствовалось, что глубина здесь немалая, да и течение сильное. С той стороны моста тропинка сворачивала в лес.