Рыцари рейха

Из обоих экипажей «летающих гондол» вынырнул лишь одинчеловек. Эсэсовец. Без оружия, без каски. Фриц отчаянно барахтался среди мертвых евреев, лихорадочно цеплялся то за обломки лодок, то за набухшие, помеченные желтым одежды покойников. Но судорожная борьба длилась недолго. Чье-то кованое весло дотянулось до головы немца. Удар, всплеск, пузыри — и Хранитель Гроба скрылся под водой.

Бурцев тоже едва держался на плаву. Автомат пришлось бросить сразу, но вот увесистый — с кило — «Вальтер» Бенедикта за пазухой неумолимо тянул ко дну. Да и промокший поддоспешник… А достать пистолет или сбросить толстую, перетянутую ремнем куртку и не захлебнуться при этом самому было совсем не просто.

Рядом шумно отфыркивался Сыма Цзян. Китаец тоже избавился от «шмайсера» и, похоже, чувствовал себя сносно. А Джеймс? Вон он! Брави бултыхался чуть поодаль, ухватившись за расстрелянную венецианскую труповозку.

Сквозь запруду из мертвых тел и перевернутых лодок к ним пробивались уцелевшие гондолы. Слишком, слишком медленно! Бурцев очень старался не хлебнуть ненароком грязной водицы из канала Венеции. Эка гадость!

Помощь пришла неожиданно. С берега.

— Синьоры! Синьоры!

Кто-то протягивал древки копий.

Хотелось немедленно схватиться за эти неведомые спасительные соломинки. Но…

— Кто такие, Джеймс? — захлебываясь прокричал Бурцев.

Вместо брави ответил кондотьер:

— Мои люди.

Простреленная лодка «эллина» едва держалась на плаву, и венецианец уже перебирался на берег. Гаврила и дядька Адам последовали на ним.

Значит, все в порядке?

Бурцев вцепился в копье. Его вытянули. Усадили. Накинули на плечи что-то сухое, теплое. Промокший, съежившийся и казавшийся от того еще меньше, чем обычно, Сыма Цзян тоже сидел на берегу, кутаясь в чей-то плащ. Из гондол на сушу выпрыгивали остальные пленники Бенедикта. Кондотьер и двое его подручных-копейщиков с кем-то поздоровались и негромко перебросились несколькими фразами. Вокруг мелькали штаны-колготки, кожаные куртки, тускло поблескивали наконечники копий, каски, шлемы. В самом деле, венецианская гвардия… Из узких зловонных переулков выходили все новые и новые гвардейцы.

Последним из канала извлекли Джеймса. Вид у брави был жалок. Мокрая черная повязка чудом удержалась на глазу киллера, не иначе, как следил за этим британец специально. А вот за сапогами не уследил — утопил свои сапоги Джеймс Банд.

Наемный убийца сел в грязь, обхватив колени руками, и почти сразу же повалился набок. Закашлялся. Однако, похоже, было кое-что еще, что доставляло ему больше беспокойства, чем попавшая в легкие вода.

Не переставая отхаркиваться, Джезмонд Одноглазый зыркал по сторонам своим единственным оком. И на венецианских гвардейцев смотрел так, как не смотрят на друзей или союзников.

— Ты чего, Джеймс? — изумился Бурцев.

— Не понимаю… — тихо простонал тот. — Почему они здесь… Сейчас… Ведь был уговор — на Греховное кладбище… Что-то тут не так… Что-то… Кондотьер?!

«Эллин» даже не обернулся на зов. Начальник венецианской стражи вполголоса отдавал приказания уцелевшим гондольерам. Гондольеры кивали и спешно отплывали прочь. Трупы из воды вытаскивать перевозчики мертвых явно не собирались. Странно…

— Кондотьер?

И вновь — никакой реакции.

Джеймс медленно поднялся. Не разгибаясь, шагнул вперед.

— Кон-доть-ер?

Бурцев первым увидел копейное острие, нацеленное в спину брави. Нет, два острия…

Глава 33

Что именно заставило его предупредить Джеймса? Может быть, этот дерзкий брави был ему все же более симпатичен, чем хитромудрые венецианцы. Может, поступки киллера казались понятнее и естественнее, чем действия копейщиков «эллина». Может, сомнения Джеймса зародили неясные подозрения и в душе Бурцева. А может, просто по жизни не любил он таких вот ударов в спину. Даже если речь идет о спине наемного убийцы.

— Джеймс! — крикнул Бурцев. — Сзади!

Да, Джезмонд Одноглазый не зря считался профессионалом высшей пробы. Весь его жалкий вид, скованность членов и непрекращающийся кашель, как рукой сняло. Или все это изначально было игрой на публику — изумительной в своей правдоподобности игрой, которой Джеймс ловко усыплял бдительность венецианских гвардейцев?

— … ади!

Бурцев еще кричал, а брави уже подобрался, крутнулся на месте. Не отпрыгнул от копейных наконечников — нет. Наоборот. Извернувшись, уклонился, юркой ящерицей ушел из-под колющих ударов. Отбил ладонями копья в стороны, ловко вскользнул, вклинился меж ними. И…

Копейщики хороши в строю. Эти же двое оказались вне строя. Джеймс приблизился к ним на расстояние вытянутой руки. И в вытянутой руке наемного убийцы блеснула сталь смертоносное жало верного кольтэлло выпало из рукава в ладонь.

«Молодец!» — невольно восхитился Бурцев. Этот средневековый шпион и киллер, пожертвовав сапогами, умудрился, однако, сохранить при себе оружие.

Джеймс орудовал ножом с потрясающей, просто нечеловеческой ловкостью. Брави волчком вертелся между стражниками. А его малентький, почти игрушечный, клинок наносил страшные раны.