Рыцари Пречистой Девы

— Ну просто нет слов… — с трудом удерживалась от смеха Ванесса. — И здесь успели в газеты попасть, да еще два раза! Я у вас, выходит, «неизвестная едвица»?

— Меня гораздо сильнее задевает, что они коверкают имя Пречистой Девы, — нахмурился лод Гвэйдеон. — Это большой грех…

— Да они же не нарочно, — хмыкнула Ванесса. — Смотри, что они про этого принца написали — что у его жены уродливые газы!

— Глаза, вероятно? — предположил паладин.

— Газы лучше, — растянул губы в улыбке маг. — А у императора, значит, день рождения? Да, мы удачно попали…

— Ой, правда, там же будет бал! — вспомнила Ванесса. — Настоящий королевский бал?!

— Императорский, — поправил ее лод Гвэйдеон.

— Так это еще круче! Слушайте, давайте останемся — я всю жизнь мечтала побывать на таком балу! Ну давайте, давайте, давайте! — заканючила девушка.

— Три дня?.. — недовольно покривился Креол. — У нас уже третий месяц на исходе…

— А нам не придется ждать три дня. — Лод Гвэйдеон потыкал в самый краешек желтого листка. — Взгляните, газета была напечатана тремя днями раньше. Бал состоится сегодня вечером.

— Тогда ладно, — согласился маг. — На один лишний день задержаться можно.

— Да?! — не смогла скрыть радости Вон. Ну а какая нормальная девушка не мечтает посетить королевский бал? А императорский — еще лучше. — Ой, а я платья не захватила… И прическу приличную не соорудила… и косметичку забыла… хотя нет, вот она.

— За платьем я могу послать Слугу, — предложил маг.

— Давай! — одобрила Вон. — Только пусть и тебе что-нибудь захватит! И вам, лод Гвэйдеон!

— Мне не надо, — решительно покачал головой Генерал Ордена. — Паладины не носят иной одежды, кроме священных доспехов. Даже на балах.

— Мне тоже не надо… — попытался было последовать его примеру Креол, но Ванесса сердито зыркнула на него, и он замолчал, раздраженно гадая, почему он так много позволяет своей ученице. И как она смеет так много позволять себе?! Вопрос так и остался риторическим…

— А прическа? — спохватилась девушка.

— Если не возражаете, леди Ванесса, мы можем найти вам куафера при дворе, — предложил паладин. — Вы всё-таки маркиза, а в Медвагоме очень много людей этой профессии.

— Хорошо бы… — с сомнением согласилась Вон. Она не слишком верила в искусство средневековых парикмахеров. — Ой, подожди, а нас вообще-то пропустят? Такое торжество… Туда же, наверное, пригласительные билеты нужны?

— Полагаю, проблем не будет, — улыбнулся лод Гвэйдеон. — Паладинам разрешено посещение любых празднеств без предварительной договоренности. А я как-никак Генерал — не думаю, что кто-то будет против нашего присутствия…

За разговорами карета довезла троих спутников до Дворцовой площади — самой большой площади в Лукоре. Именно на нее выходили главные ворота Медвагома, и над ней же нависал колоссальный балкон — прямое продолжение Торжественной Залы, в которой проводились все значительные празднества. В ней же кахальский триумвират принимал особо важных посетителей.

По будням Дворцовая площадь обычно пустовала. Сравнительно. На самом деле там всегда было немало народу — торговцы, праздношатающиеся… Чтобы получить право торговли на Дворцовой площади, надо было изрядно постараться — таковое право считалось чрезвычайно почетным, и большинство купцов получали его за какие-то особые заслуги. Оно было наследственным, как титул, и приносило огромную прибыль, особенно по праздникам, когда на площади нельзя было протолкнуться от народа. Лукорские балы проводились как бы в два яруса — в Торжественной Зале благородные, на Дворцовой площади чернь. При желании они могли даже видеть друг друга.

В центре площади был установлен конный памятник Пленару Первому Объединителю, полулегендарному основателю империи, который около шестисот лет назад покорил несколько королевств, лежавших на месте нынешней Кахалы. Для местных жителей он был примерно тем же, что Виктор Эммануил Второй для Италии или Вильгельм Первый вкупе с рейхсканцлером Бисмарком для Германии. Лошадь у скульптора получилась хорошо, доспехи и копье первого императора — тоже. Но вот лицо здорово подкачало — Пленар Объединитель смотрел на город широко раскрытыми, ошарашенными глазами, как будто не понимал, как это его сюда занесло и что он, собственно, здесь делает. Даже рот каменного всадника был удивленно приоткрыт.