Рыцарь в сверкающих доспехах

Библиотекарь в Торнуике узнала Даглесс, но сказала, что никогда не видела ее с мужчиной. Окончательно пав духом, Даглесс взяла стопку книг и принялась за чтение. В каждой говорилось о казни Николаса. Ни в одной не упоминалось о его смерти перед казнью и предположении, что он был отравлен. Презрительное отношение к Николасу тоже не изменилось. Печально известный распутник. Мот. Человек, имевший все и пустивший это все по ветру.

Подошедшая библиотекарь сообщила, что библиотека закрывается. Даглесс захлопнула последнюю книгу и встала. Голова закружилась так, что она пошатнулась и схватилась за стол, чтобы не упасть.

– Вам плохо? – спросила библиотекарь. – У вас все в порядке?

Даглесс молча смотрела на нее. Человеку, которого она любила, только что отрубили голову. Нет, у нее далеко не все в порядке!

– Да, все прекрасно, – пробормотала Даглесс. – Я просто устала и немного голодна. – Вымученно улыбнувшись, она пошла к выходу.

Пришлось немного постоять на крыльце: ноги ее не держали. Она понимала, что нужно найти ночлег и поесть, но сейчас это казалось таким неважным. Перед глазами снова и снова вставал Николас, поднимавшийся на эшафот, где ожидал палач. Ему связали руки за спиной? Позвали священника или нет? Вряд ли. Ведь в царствование Генриха Восьмого страна отреклась от католицизма. В таком случае кто был с ним в последние минуты?

Даглесс села на железную скамью и сжала голову ладонями. Он пришел к ней. Любил ее и покинул. Ради чего? Только чтобы вернуться к эшафоту и окровавленному топору?

– Даглесс? Это вы?

Она подняла голову. Над ней стоял Ли Нолман.

– Я так и думал, что это вы. Ни у кого нет волос такого цвета. Но я думал, что вы покинули город.

Даглесс с трудом встала и тут же снова пошатнулась.

– Что с вами? Выглядите вы ужасно.

– Всего лишь чуточку устала.

Он пристально пригляделся к ней. Черные круги под глазами, серый оттенок кожи.

– И голодна тоже, если не ошибаюсь. – Решительно взяв Даглесс за руку, он повесил на плечо ее сумку. – За углом есть паб. Пойдемте, съедим что-нибудь.

Даглесс безвольно позволила ему вести себя по улице. Не все ли равно, что с ней будет?

Они зашли в паб. Ли проводил ее в кабинку и заказал еды и пару кружек пива. Даглесс машинально глотнула пива. Оно так сильно ударило в голову, что она сразу вспомнила, что не ела со вчерашнего дня, вернее, со вчерашнего завтрака с Николасом… когда они занимались любовью на полу.

– Так что вы делали с тех пор, как покинули Торнуик на прошлой неделе? – спросил Ли.

– Мы с Николасом вернулись в Ашбертон, – пояснила она, не сводя с него глаз.

– Николас – это ваш новый знакомый?

– Да, – прошептала она. – А у вас? Обнаружили что-нибудь интересное?

Он улыбнулся, как Чеширский кот, словно знал нечто крайне важное.

– Через день после вашего отъезда. Лорд Хейрвуд приказал починить стену в комнате леди Маргарет Стаффорд, и угадайте, что мы нашли?

– Крыс, – равнодушно бросила Даглесс. Ей совершенно все равно, что они там нашли.

Ли с видом заговорщика подался вперед:

– Маленькую железную шкатулку, а в ней – письмо леди Маргарет, рассказывающее всю правду о казни лорда Николаса. Говорю вам, Даглесс, содержимое этой шкатулки навсегда утвердит мою репутацию как ученого. Все равно что разгадать тайну убийства четырехсотлетней давности!

Смысл его слов не сразу дошел до Даглесс.

– Расскажите, – прошептала она.

– О нет, ни за что! – отказался Ли. – Вы сумели выманить у меня имя Роберта Сидни, но сейчас я буду нем как рыба. Если хотите знать всю историю, подождите выхода книги.

Даглесс попыталась что-то сказать, но в этот момент появилась официантка с их заказом. Она и не взглянула на пастушью запеканку и, с нетерпением дождавшись ухода официантки, перегнулась через стол.

Ли внезапно стало не по себе от напряженного, требовательного, умоляющего взгляда девушки.

– Не знаю, слышали ли вы о моей семье, – тихо заметила она, – но семья Монтгомери – одна из самых богатых в мире. В свой тридцать пятый день рождения я унаследую миллионы. Если вы перескажете содержание письма леди Маргарет, я в ту же минуту передам вам миллион.

Ли от неожиданности потерял дар речи. Он понятия не имел, насколько богаты Монтгомери, но сразу поверил Даглесс. Никто не мог бы лгать с таким выражением лица. Очевидно, ей крайне необходима информация о Стаффордах: недаром эта особа не успокоилась, пока не вытянула из него имени Роберта Сидни, – но отчего-то ему не хотелось спрашивать, зачем ей все это. Если она готова предложить миллион долларов за историю и если ее семья действительно так богата и влиятельна, значит, к нему словно явился добрый джинн, предлагающий выполнить одно желание.

– Я хочу должность профессора на историческом факультете одного из университетов Лиги Плюща[12], – спокойно заявил он.

– Заметано, – кивнула Даглесс, с видом завзятого аукциониста. Если понадобится, она пожертвует деньги на новое крыло или здание того колледжа, который согласится принять Ли на работу.