Рыцарь снов

— Слушайте меня, верные люди! На этом месте, на площади Героев, на Месте Флагов, которое находится в самом сердце Улада, я провозглашаю нашего господина верховным правителем — да будет под его правлением плодородна земля, да будет она орошена и озарена золотом солнца! По праву наследника Дома Джостерна носитель крови самого древнего Джостерна — Каскар — принимает правление; и права его неоспоримы. Пиран миновал Последние Врата — да перенесут его плакальщицы и утешительницы, — Очалл склонил голову и смолк на мгновение, эту позу традиционного почтения повторили все в толпе, — как можно быстрее к вечной жизни, к радости и благословению. При жизни он признал Каскара, принца Видина, своим подлинным наследником по крови и по духу. И поэтому Каскар стоит перед вами как верховный повелитель, хранитель Улада, страж и утешитель по эту сторону Врат для всех своих подданных. Император умер, император пришёл!

Четырежды оглушительно прогремели трубачи. И снова послышались радостные приветственные крики.

Дрожь пробежала по спине Рамсея. До сих пор он смотрел на всё происходящее как на опасную роль в какой-то пьесе. Но ведь это — реальность! Слишком всё реально! Он же не настоящий Каскар; ему захотелось убежать подальше от этих приветственных криков. В какой сети он запутался? Юноша с трудом глотнул. Крики стали тише… Должно быть, народ чего-то ждал от него.

Рука Рамсея поднялась почти против его воли. В ответ на этот невольный жест наступила тишина, как и перед словами Очалла.

Он должен был что-то сказать… Но ничто в прошлом не подготовило его к такому моменту. Настоящего Каскара тщательно вышколили бы, постепенно подвели к этому часу, его же колебания будут сразу замечены. Снова на него навалилась тяжесть маскарада. Верные люди — этот термин имеет определённый смысл в этом мире — как узы чести. Если Рамсей принимает их верность, он должен что-то дать им взамен, чтобы сохранить равновесие. Начинал он, думая только о себе, о своей безопасности, о своей личной схватке с теми, кто так безжалостно воспользовался им. Но если он примет то, что ему предлагается сейчас, то будет связан навсегда. Он и так зашёл слишком далеко, возврата нет, если он только не откажется от всего, что несёт с собой его внешность. А этого он не сможет сделать.

— Верные люди вашего императора, — Рамсей попытался говорить уверенно, не подыскивая слова, словно речь эта была у него заранее подготовлена. — Верные Уладу. Ни на чём большем не может клясться наследник Дома Джостерна. Первейший долг провозглашаемого — безопасность Улада и всех живущих в его границах.

Короткая речь и, может, довольно неуклюжая. Но в этот момент Рамсей говорил так серьёзно, как никогда в жизни. Наступила тишина. И Рамсей уже начал думать, что где-то в его короткую речь вкралась ошибка. Потом начались приветственные крики…

Но вдруг в толпе внизу возникло и какое-то смятение. Вперёд пробившись группа стражников, прокладывая в толпе дорогу. Мужчины и женщины расступались под этим напором. А внутри группы Рамсей увидел роскошные наряды придворных. Наконец и дворец сделал ход. Но Рамсей не верил, что на этом открытом общественном месте возможны какие-то тайные интриги.

У основания пирамиды люди из Видина сомкнули ряды. Однако Рамсей заметил, что настроены они не очень решительно. Всё сильнее расходились волны от приближавшейся целеустремлённой группы. Толпа уже раздавалась сама, пропуская отряд. Дойдя до стражников из Видина, пришедшие тоже выстроились в ряд, словно готовясь к схватке. Рамсей сделал шаг вперёд: любыми средствами он должен воспрепятствовать столкновению. И тут же понял, что вмешательство — по крайней мере на уровне солдат — не потребуется.

Теперь вперёд вышли штатские, которых сопровождали солдаты. Бертал… и Оситес. Принц оделся в алое и золотое, яркие цвета сами по себе бросали вызов. Шаман походил на тень злого предзнаменования в своей чёрно-белой одежде, рядом с ослепительным великолепием Бертала она казалась скорее чёрной, чем белой.

Старое лицо шамана было, как всегда, бесстрастно, но Бертал шёл багровый от злости, почти одного цвета с его алым нарядом. Шаман положил принцу руку на плечо, как будто предостерегая от поспешных действий, но тот резким движением сбросил его руку и побежал вверх по ступеням, ведущим к Месту Флагов.

Шум толпы перешёл в ропот. Очевидно, все с нетерпением ожидали исхода драмы и собирались быть свидетелями встречи соперников, претендующих на трон Улада.

Рамсей оставался на месте. Бертал мог служить воплощением гнева. Они могли бы даже сойтись в драке — весьма поучительное зрелище для Лома. Рамсей был уверен, что справится с разгневанным принцем без всякой помощи со стороны стражи. Но ему не хотелось публично участвовать в таком недостойном действии.

Бертал перепрыгивал через изношенные ступени. Оситес, несмотря на возраст и длинную стесняющую движения одежду, не отставал от принца. И едва Бертал, со сверкающими от гнева глазами, с искажённым ненавистью ртом, достиг уровня Рамсея, как его догнал Оситес.