Рыцарь Ордена

В голосе Мастера прозвучала такая душевная боль, что я невольно поддался его настроению. Даже руины сохраняли гордую красоту некогда величественного города. Каким же он был в период своего расцвета? Я поймал себя на мысли, что мне очень хотелось бы посмотреть на него в то время. Это было необычно. Меня никогда не увлекала архитектура, но здесь было что-то особенное. Если архитектура — это застывшая в камне музыка, как сказал кто-то из великих, то здесь в камне застыли все музыкальные шедевры, когда-либо созданные человечеством. Каждый из уцелевших домов имел свой, совершенно неподражаемый облик. Каждая постройка была произведением искусства. Мне стало очень обидно за то, что большинство строений лежит в руинах, и люди уже никогда не увидят этого великолепия. Совершенно очарованный, я медленно поднимался на холм, поминутно останавливаясь около каждого уцелевшего дома, и внимательно осматривал его, стараясь, правда, держаться в отдалении. И я был благодарен своим странным собеседникам за то, что они не торопили меня и не пытались со мной заговорить. Больше всего сейчас мне хотелось остаться наедине с самим собой. В этот момент я совершенно забыл обо всех бедах и к дворцу подошел самым счастливым человеком на свете. Сюда стоило попасть хотя бы для того, чтобы увидеть следы былого величия.

Дворец представлял собой совершенно иное зрелище. Он был громаден и великолепен. И его совершенно не затронуло то разрушение, которое властвовало в городе. Это было огромное здание. Даже не здание, а множество зданий, причудливо соединенных в единый архитектурный ансамбль. И это делало его облик уникальным и неповторимым. В самом центре возвышался огромный прозрачный купол.

— Когда-то там был зал Совета, — ответил на мой невысказанный вопрос Мастер. — Вход во дворец — вон те серебряные двери.

Когда я подошел к массивным дверям, они услужливо распахнулись передо мной. От удивления я слегка попятился.

— Входи, не бойся. Это я их открыл.

— Но разве вы не говорили, что мертвы? Как же вы могли их открыть? — растеряно спросил я.

— Я уже объяснял тебе, что мертво только мое тело, — ответил Мастер. — В пределах этого острова я сохранил свое былое могущество. Как ты думаешь, почему дворец не затронуло разрушение?

— Э-э, не знаю.

— Вспомни, я же говорил, что я самый могущественный Маг на земле. По крайне мере, был им, пока был жив.

— Маг? Я думал, вы пошутили. Ведь магии не существует.

— В твоем мире ее не существует, но не будем пока об этом. Ты все поймешь, когда пройдешь в библиотеку и прочитаешь книгу.

— Но если вы сумели сохранить дворец, то почему не сохранили город? Там ведь такая красота погибла.

— И моим силам есть предел. Но хватит рассуждать. Всему свое время, а сейчас заходи внутрь. Видишь светящуюся полосу? Она приведет тебя в комнату. Там ты найдешь чистую одежду и примешь ванну. Когда закончишь, позвони в колокольчик. Он на столе.

— Зачем ванна? Ведь вы же говорили, что я должен что-то там прочитать? — возмутился я.

— Подойди к зеркалу.

— Зачем? — Я искоса посмотрел на массивное зеркало из темного стекла в резной раме, похожей на бронзовую, висящее на противоположной стене коридора.

— Подойди.

Пожав плечами, я исполнил просьбу. Конечно, видок у меня был еще тот.

— Ну как, нравится?

— Нет.

— Так неужели ты мог подумать, что я тебя пущу в библиотеку в этом наряде? Там собраны уникальные книги, некоторые в единственном экземпляре. И потом, я думаю, что ванна для тебя будет полезна в любом случае.

— На твоем месте я бы послушался, — заметил Деррон. — Библиотека — любимое детище Мастера. Впрочем, если тебе хочется всю оставшуюся жизнь провести в качестве метелки для стирания пыли, то, пожалуйста, можешь рискнуть появиться в библиотеке и в таком виде.

— Вы шутите? — Я сглотнул комок в горле.

— Конечно, нет. Может быть Мастер и мертв, но, как он и сказал, в пределах острова свое могущество сохранил.

— Я, пожалуй, пойду переоденусь.

— Здравая мысль. Только не забудь сначала помыться.

— Деррон, не надо тебе было его пугать.

— Не похоже, чтобы он испугался. Вообще он мне понравился. Думаю, он согласится нам помочь.

— Будем надеяться. Этот ребенок — наша единственная надежда в борьбе со Сверкающим. — Это было последнее, что я услышал, потом голоса пропали. Интересно, что это за сверкающий такой и почему я единственная надежда? Надеюсь, они действительно мне все объяснят.

Глава 2