Рыцарь из преисподней

Артур задался вопросом: кто же из них засиделся: он в Кареште или Альберт в постоянных перестрелках и переездах от одного укрепрайона к другому? Братец дал отбой и отключился.

А через час из больницы позвонил Роман Барчан. Анна родила сына. Здоровый мальчик, роды прошли легко, мальчик красивый, все с ним в полном порядке… Роман готов был повторять это снова и снова, пока Себеста не отобрал у него трубку.

– Артур, давай к нам, – сказал он. – Я один этого придурка отсюда не увезу, он совсем голову потерял. Скрутим его, напоим… сами напьемся. Да, еще тебя Анна видеть хочет, к ней уже пускают. Так что приезжай, мы с Романом в сквере у родильного отделения.

Ехать нужно было бы в любом случае, за новорожденного следовало помолиться. К тому же Артур хотел лишний раз убедиться, что ни Анне, ни ее сыну ничего не угрожает.

У «Найзагая» ожидала Марийка, аж подпрыгивала от нетерпения.

– Ну ты что так долго? Поехали уже! Я никогда маленьких не видела!

Откуда она знает, Артур даже спрашивать не стал, у вампиров были свои средства связи. Прислал кто-нибудь крысу или голубя с запиской, причем запросто может быть, что еще до того, как Анна родила. С упырей станется.

Марийка нервничала, переживала и всю дорогу болтала, рык двигателя был ей не помеха, хорошо хоть Артур из-за него не слышал три четверти того, что она рассказывала. Ему совершенно неинтересно было, кто из сокурсниц Марийки вышел замуж прямо во время учебы, и у кого к двадцати годам уже были дети, и какие они классные на фотографиях в журналах. Какие сокурсницы, такие и младенцы, это понятно. Штат нянечек, лучшие врачи, персональные портные, да еще и каждое дите рождается с серебряной ложечкой во рту, это уж как пить дать. Удивительно другое: в таких семьях и замуж недоучившись? Змей, наверное, сказал бы, что девицы после пятнадцати неуправляемы, независимо от того, из какой они семьи. И, пожалуй, в этом Артур с ним согласился бы.

Цветы купили прямо в больнице, владелец единственной на всю Карешту цветочной фермы хоть и был монополистом, а старался не расслабляться, так что его павильоны стояли повсюду, где только могли понадобиться. Попытка сплавить Марийку к Себесте и счастливому Роману не удалась. Так что едва различимая за огромными букетами Марийка вслед за Артуром прокралась мимо несущих стражу медсестер и снова стала видимой только на подходах к палате Анны. Эти упырские штучки, чтоб им! Ну ладно, люди могут не заметить Марийку, если она старается не привлекать к себе внимания, – отвод глаз в том или ином виде есть почти у каждого из вампиров, – но как можно не видеть ее, когда она старается не привлекать к себе внимания, таща в каждой руке по целой клумбе?

– Ой, како-о-ой… – выдохнула Марийка, увидев кроватку-качалку рядом с кроватью Анны. Сунула Артуру букеты и прилипла носом к стеклу.

Входить она не стала, все равно бы без приглашения не вошла, но что можно было разглядеть с ее места и что «ой какого» в свертке, похожем на большущую гусеницу, Артур решительно не понял.

Сам он в палату, конечно, вошел. Цветы оставил снаружи, отдал одной из сестер, пусть она разбирается, что можно ставить рядом с младенцем, а что нельзя.

У свертка обнаружилась голова в чепчике и красное личико. Анна явно считала его прекраснейшим в мире созданием Божьим, и… учитывая то, что парень действительно был Божьим созданием, к тому же еще и безгрешным, за исключением первородного греха, которого никто не минует, что ж, пожалуй, он и вправду был красивым. По-своему.

Роман готов был душу за него отдать, за то, чтобы он родился. И вот он родился.

– Мы хотим окрестить его, – сказала Анна, когда Артур закончил молиться. – Не ждать, пока он вырастет достаточно, чтоб ты рассказал ему про Бога и чтоб он сам выбрал. Мы с Романом решили за него. Это ведь можно? Ты говорил, что крестят совсем маленьких, недельных.

– Хотите окрестить, потому что боитесь за него?

– Демоны не оставят нас в покое. – Анна кивнула. – Они не получили то, что хотели, они ведь до сих пор считают, что Роман – их добыча. Но нет, Артур, дело не только в том, чтоб его душа была под защитой. Мы решили, что мы все готовы. Маленькому понадобятся восприемники. Я сначала попросила Себесту и Ласку, оказалось, что Ласке нельзя, она сказала, что ей нельзя, но из лужан все готовы. И из тех, кто приехал и остался, тоже многие хотели бы. Мы соблюдаем пост уже больше сорока дней. Ждали, пока он родится, – Анна задержалась взглядом на кроватке, – чтобы ты уж наверняка не отказал. А то скажешь, что мы еще не готовы, что нам еще учиться и учиться. Мы знаем, что многого не знаем, – она улыбнулась Артуру, – но теперь тебе придется нас окрестить, чтоб у него были крестные мать и отец.

Интересное же у людей о нем представление. Раньше боялись, теперь… вообще непонятно. Что он делает не так? Или чего он не делает?

– Вы думали, что я откажусь крестить вас?