Рыцарь двух миров

Разбогатев, он немедленно устроил свою дочь в частный лицей, куда её возил личный шофёр. Богатство настолько ударило Таньке в голову, что она, задирая нос, стала ходить по двору только в сопровождении охранников. Всех ребят, кто не ездил в школу с личным шофёром, она считала плебеями, недостойными даже дышать одним воздухом с ней. Конечно, грешно смеяться над убогими, но над ней потешался весь двор. Правда, за её спиной, поскольку Танька отличалась мстительностью, а имея те немалые карманные деньги, которые выдавал ей папаша, она могла доставить обидчику крупные неприятности. Раз, очевидно подсмотрев подобное в каком-то фильме, она наняла хулиганов, которые отметелили одного мальчишку из нашего двора за то, что тот посмел посмеяться над её причёской. Естественно, после этого с ней старались не связываться. Лучше уж выполнить все её просьбы, тем более что она в качестве награды иногда платила за услуги. Думаю, весь двор вздохнул бы с облегчением, если бы её папаша переехал куда-нибудь в более престижные районы. Тем не менее Иннокентию Викторовичу по какой-то причине нравился именно наш двор, и съезжать он не собирался. Он даже выкупил все соседние квартиры на этаже, пробил двери и сделал из нескольких квартир одну громадную. Ходят слухи, что он собирается купить и нижние квартиры, чтобы сделать свою двухъярусной.

Судя по страдальческому виду Снегирёва, он тоже был не в восторге от этой встречи.

— Слушай, Танька, почему бы тебе не пойти со своей охраной? — дружелюбно поинтересовался я, кивнув на маячивших в стороне двух типов.

— Фи, воспитанные люди не отказываются от приглашения дамы.

И тут совершенно неожиданно заговорил Рон, который до этого открыв рот рассматривал небольшое золотое колечко, вставленное ей в нос:

— Воспитанные люди прежде всего не навязывают своё общество тем, кому они неприятны. — Боже мой, уличный мальчишка, который в Амстере бегал в рваной одежде и сыпал такими словечками, от которых уши сворачивались в трубочку, вдруг заговорил как человек, который воспитывался в самых изысканных домах! Узнаю школу Далилы. Помнится, она всегда, когда была возможность, занималась с ним. Теперь, глядя на Рона, я не мог не признать, что она хорошо поработала. И это за три месяца! Мастеру, чтобы привить мне хорошие манеры, понадобилось полгода. Или Далила хороший педагог, или я плохой ученик.

Танька презрительно осмотрела Рона.

— А это ещё что за бомжик? Он с нами не пойдёт!

Рон слова не понял и вопросительно посмотрел на меня.

— Вот видишь, он с нами пойти не может, а я не могу оставить его. Сожалею.

— Я всегда подозревала, Громов, что ты в душе плебей, а у тебя ведь такие родители…

— Я не родители, — веско заметил я. — Я — это я.

Но Танька уже повернулась к Снегирёву, а тот умоляюще смотрел на меня. Ему явно не хотелось никуда идти с Танькой, но и отказаться он не смел. Я поспешил на выручку:

— Ну что ты к человеку пристала? Не видишь, что мы заняты? Найди себе кого-нибудь другого.

— Лучше бы вам согласиться, — прошипела Танька. Она не терпела, когда ей в чём-то отказывали, привыкнув, что все её желания исполняются молниеносно. Вот и сейчас, встретив сопротивление, она решила добиться своего. До путешествия я бы никогда не рискнул с ней спорить, но сейчас… Сейчас мне было просто наплевать на неё.

— Иди, Танечка, гуляй, а то охрана заждалась.

Танька задохнулась от гнева.

— Ах ты… гадина! Да если бы я не была хорошо воспитана…

Тут опять влез Рон:

— А если бы я не был хорошо воспитан, то сказал бы, что кольца в нос вставляют только быкам, чтобы усмирить их буйный нрав. Теперь я понимаю, для чего оно тебе понадобилось.

Мы со Снегирём не выдержали и грохнули. Танька покраснела от ярости, попеременно смотря то на нас, то на Рона.

— Ах ты, гадина!!! — взвизгнула она, бросаясь к Рону. Тот быстро отскочил в сторону, и Танька, пролетев мимо него, запуталась в собственном платье. Она непременно упала бы в лужу, но Рон поддержал её. Танька вырвалась, замахнулась, попробовала влепить пощёчину, но Рон перехватил её руку.

— Пусти, гадина!!! Пусти, говорю, хуже будет!!! — Она продолжала орать даже тогда, когда её уже никто не держал.

— Прекрати орать! — велел я. — Сама виновата.

Тут к нам подбежала её охрана.

— Он хотел ударить меня!!! — орала Танька, показывая на Рона. — Его надо в милицию сдать!!! Вы видели, что он хотел меня ударить?!! Ну чего вы стоите?! Хватайте его! В милицию его! В колонию!

Охранники неуверенно переглянулись, но спорить с дочкой хозяина не решились. Подойдя к Рону, один из них крепко взял его за руку. Рон растерянно посмотрел на меня. Я же почувствовал, как в груди поднимается чувство холодного бешенства. Подобное со мной уже было однажды, и тогда сильно не поздоровилось тем, кто стоял у меня на дороге. Вспомнив об этом, я быстро взял чувства под контроль.