Рыцарь двух миров

Люди жаждали новостей. Может, именно поэтому наш караван, оставшийся бы незамеченным в любое другое время в таком крупном городе, привлёк всеобщее внимание. Все собравшиеся на берегу уже каким-то непостижимым образом знали, что мы участники сражения на Днепре (так здесь называли битву с мятежниками Слава), и торопились узнать у нас последние новости из Китежа. В результате, едва сойдя с корабля, мы были вынуждены пробиваться сквозь множество людей — и если бы не Илья Муромец, то мы застряли бы здесь надолго. Он шёл первым и, как мощный ледокол, раздвигал толпу, прокладывая дорогу. За его широкой спиной двигались Леонор и Эльвинг, а следом, упираясь носами в их спины, шли Далила, Рон и я, Ролон замыкал наше шествие. Далила крепко держала меня и Рона за руки. Я, конечно, понимал её беспокойство, но всё же заметил, что я как-никак рыцарь и, следовательно, могу обойтись без такой опеки. В ответ мне пришлось услышать весьма интересную фразу о том, что я могу сделать со своим рыцарством.

— Энинг, ты, конечно, рыцарь, но сейчас всем на это глубоко наплевать! Рыцаря здесь могут затоптать так же легко, как и обычного крестьянина… особенно если рыцарь такой мелкий.

Я уже хотел было обидеться на «мелкого рыцаря», но, поразмыслив, решил, что она права. В данный момент имел значение не чин, а габариты.

В конце концов нам удалось пробиться (благодаря чуду и поистине богатырской силе Ильи Муромца) к грузовым причалам, где как раз выводили наших лошадей.

Верхом мы сразу стали двигаться быстрее и поторопились направить коней в ближайшую улицу, стремясь как можно скорее покинуть это столпотворение.

— Уф, ну и кошмар! Впрочем, должен заметить, такой момент просто идеален для работы, хотя тут есть определённые трудности, — заметил Ролон, когда мы удалились от причалов, отъехали на приличное расстояние.

— Для какой работы? — с интересом спросил Рон.

— Ни для какой, — поспешно вставил я, вспомнив о профессии Ролона.

— Да ладно тебе, — надулся Рон, с вызовом посматривая на меня. — Будто я не знаю, что Ролон наёмный убийца. Я же не ребёнок!

Ролон весело рассмеялся и тоже обернулся ко мне:

— А что? Он уже достаточно взрослый, чтобы знать такие вещи. Пожалуй, я могу взять его в ученики.

— Только через мой труп! — рявкнул я прежде, чем сообразил, что надо мной попросту смеются.

Рон же воспринял всё всерьёз.

— Правда!

— Правда. Если твой наставник разрешит. — Ролон весело кивнул в мою сторону.

— Хватит издеваться над ребёнком… — ляпнул я, слишком поздно сообразив, что «ребёнком» вполне можно назвать и меня.

Взрыв смеха показал, что именно так все и подумали. Вот вам и уверения Мастера, что к рыцарям, несмотря на их возраст, отношение всегда уважительное.

— Вообще-то я имел в виду только Рона…

В ответ ещё более громкий смех.

— Очень смешно. Вы ещё не забыли, что мы здесь по делу? — Кажется, подшучивая надо мной, друзья хотели, чтобы я как можно реже вспоминал Буефара. Они не оставляли меня одного ни на минуту и вовлекали в любые, самые пустяковые разговоры. Вообще, я заметил, что все, кроме разве что Рона, относятся ко мне несколько покровительственно. Стараются оградить от проблем и повседневных забот, оставив мне только то, что непосредственно связано с моим делом. Не скажу, что от этого я был в восторге, но, с другой стороны, понимал, что рыцарь я или не рыцарь, хорошо я сражаюсь или плохо, но для них я всё равно остаюсь ребёнком, по воле рока влезшим в дела взрослых и нуждающимся в поддержке. Этой поддержкой они и старались обеспечить меня по мере сил, и я за это был им очень благодарен. Не знаю, хватило ли бы у меня выдержки и сил в одиночку справиться с тем, что довелось мне пережить за последнее время.

— Не обижайся, Энинг, — улыбнулась Далила. — Ты же понимаешь, что мы все тебя любим. А это просто дружеские шутки. Ты же не будешь обижаться на шутки друзей?

— Буду, — упрямо заявил я, безуспешно старясь выглядеть сердитым. Бесполезно. Я уже давно заметил, что на Далилу просто невозможно сердиться. Она всегда знала, что надо сказать, чтобы я не обижался. А ведь именно от неё я чаще всего слышал ехидные замечания, и тем не менее… Странно всё это.

— Куда теперь? — поспешил вмешаться в разговор Илья Муромец.

Только сейчас я внимательно осмотрелся вокруг. Мы выехали на огромную площадь с каким-то храмом, явно не христианским. Константинополь недаром называли городом площадей. Ни в каком другом городе не было их столько, как здесь. Жители столицы самой могучей империи, казалось, задались целью подавить всех приезжих величием своего города. На площадях — мраморные дворцы в пять или даже шесть этажей, величественные соборы всевозможных религий… Всё это являлось зримым символом величия империи.