Рыцарь-чародей

– Разумеется. Она выберет рыцаря, чьи отвага и мастерство не заставят ее краснеть, ваше величество. Мне не нужно знать сокровенные мысли принцессы Морканы, чтобы понимать это. На ее месте я сделал бы то же самое. Нам предстоит биться до смерти?

– Нет. – Гейнор вытащила из рукава носовой платок размером почти с мужской. – На турнирах никогда не бьются до смерти.

– Значит, он сдастся, когда устанет сопротивляться, и никто не умрет.

– Но это же не рукопашная, с тупыми мечами и копьями. Разве вы не понимаете? Настоящее оружие, настоящий бой.

– Вот и славно. У меня была плохая тетива, но у меня хороший меч.

Она встала; ее прекрасное лицо находилось на уровне дракона у меня на груди.

– Послушайте меня, сэр Эйбел. Девушкам моего возраста не полагается быть серьезными. Пока они не родят ребенка. Но, возможно, я никогда не рожу; я до сих пор девственница, и я всегда буду такой серьезной, как сейчас. Я сказала «забавно», поскольку тогда это казалось забавным. Но сейчас не кажется, ибо вы мне нравитесь и вы умрете.

– Все мужчины умирают.

– И все женщины. Я знаю. Но послушайте: она хочет, чтобы он избавился от меня и женился снова. Если она победит, вероятно, он так и сделает. Он сможет сказать, что такова была воля оверкинов. – Гейнор испустила глубокий вздох, прозвучавший громко в тишине сада. – И мне бы хотелось этого. Но у меня есть долг, и я люблю мужа. Я не бесплодна. Просто… просто…

Она расплакалась. Я обнял ее и постарался успокоить. Наконец она спросила:

– Вы сделаете это? Ради меня? Защитите мою добродетель перед королем?

– Хоть сто раз подряд, ваше величество.

Я говорил правду, и дело было в том, что я сделал бы это и тысячу раз подряд, только бы добиться встречи с королем и передать послание Дизири.

Когда королева отпустила меня, Вистан уже стоял в ожидании.

– Поединок чести, сэр Эйбел. Принцесса оскорбила королеву, и та потребовала удовлетворения. Никто не знает, кто будет выступать за одну и другую сторону. – Он испытующе взглянул на меня. – Все хотят выступать за королеву, все рыцари. Многие называют сэра Герруна.

Он выжидательно умолк, но я не проронил ни слова.

– Только еще больше людей называют вас. Все знают, чей шарф на вашем шлеме. Анс хвастается вами перед простолюдинами, и они с Поуком заключают пари со всеми желающими.

Полагаю, я ухмыльнулся.

– Они станут богатыми, коли вы победите. Во всяком случае, богатыми для простолюдинов.

– А как насчет тебя, Вистан? Ты тоже разбогатеешь?

– Я не заключал пари. А можно?

– Конечно.

– Тогда разбогатею. Я привез с севера немного золота, как все мы. Поук с Ансом делают ставки на вашу победу. Два к одному. В таком случае противной стороне придется выплатить им вдвое больше поставленной суммы, если вы победите.

Есть моменты, которые навсегда запечатлеваются в памяти с необычайной ясностью. Из всех моих поединков ни один не запомнился мне так живо, как тот. Я закрываю глаза и словно наяву вижу двор замка, каким он представился мне тогда: яркий свет зимнего солнца; сверкающие снежинки в студеном воздухе; хлопающие на ветру вымпелы и знамена, дикая пляска медведей, слонов, соколов, быков, василисков и жирафов, красных, синих, зеленых, желтых, черных и белых. Я услышал оглушительное хлопанье огромного голубого флага Целидона, с вышитым на нем золотом изображением королевской Никры.

Справа от меня находилась трибуна придворных. Король и королева восседали на самых высоких местах, слева от короля и чуть ниже сидела Моркана. Вокруг них теснились пэры со своими супругами, надменные мужчины и изящные женщины в мехах и бархате. Справа и слева стояли рыцари, закутанные в толстые плащи; там и сям поблескивала сталь доспехов. На противоположной стороне арены толпились простолюдины – половина населения Кингсдума собралась здесь в этот ясный зимний день, радостно предвкушая увидеть поистине захватывающее зрелище – настоящий бой, в котором один из рыцарей или сразу оба могут погибнуть.

Именно к этому поединку я готовился, упражняясь изо дня в день в золотых залах и просторных дворах замка Вальфатера. Не к битве с Великанами зимы и древней ночи и не к битве с ангридами, которых недавно поражал, одного за другим, своими стрелами, галопом пролетая над ними верхом на Облаке.

Наконец наступил день великого испытания, день решающего сражения, предначертанного мне судьбой, и я познал радость, которая обретается ценой крови и пота, ожесточенной борьбы и сокрушительных ударов. Сейчас я служил Вальфатеру и видел в своем служении красоту и бесконечное счастье. В руке я держал пику, вырезанную мной из ствола апельсинового дерева; на поясе у меня висел меч Этерне. Обоюдоострый топор, купленный для рукопашного боя, висел на луке седла, заточенный с обеих сторон до такой степени, что раскалывал кость при легчайшем ударе.

Облако знала мои мысли, как всегда, и выгибала шею, роя копытами землю. Сейчас арену не разделял барьер, как во время рыцарских поединков. Нам предстоял не рыцарский поединок, но настоящий бой.