Рыцарь без меча

— Но я всё равно ненавижу его, Фид! И сейчас ещё сильнее, чем раньше! Он отобрал у меня всё. То, что перстень ещё на мне, не имеет значения. Я уже не Гарер. Лучше мне было родиться нищим, чем терпеть такое унижение!!

— Я слышу твою боль. Твоя музыка стала громкой, как крик, в ней звучит страдание и отчаяние. Но сохранивший мужество сохраняет своё достоинство. Ты не заслуживаешь презрения, поэтому прости себя. Прости себя, мальчик мой. Отказавшись от гайера, ты станешь чист перед Миром Неба и перед Великим Миром. Не забывай, о чём я сказал тебе: ты получишь другую силу, гораздо более могущественную.

— Я не верю в неё, Фид… Даже если она существует, кто просто так даст её мне? Зачем я нужен Миру Неба? Да и что он может здесь, в Великом Мире? На войне погибли многие, кто должен был жить дальше. И где был Мир Неба? Почему не спас их? Почему позволил умереть моим солдатам — и сохранил жизнь этому бродячему актёру? А где был Мир Неба, когда мой отец умирал, так и не узнав всей правды обо мне?! Если это справедливость, пусть лучше я буду несправедлив!

— Эти слова говорит твой ум. Но твоё сердце думает иначе. Вслушайся в его музыку, мой мальчик.

Рэграс сел на камень и долго смотрел в сумрачную даль.

— Фид, твои слова принесли мне боль, по сравнению с которой боль от гайера — детская забава. Но спасибо тебе за них. Чем раньше узнаешь правду, тем лучше… И спасибо тебе за шёлк. Но почему ты подарил его Аксианту, а не мне? Мне он нужнее!

— Потому что сердце Аксианта свободно от гайера. А тебе нужно быть очень осторожным с шёлком.

— Почему? Ведь шёлк говорит только правду!

— Да, только его недостаточно, чтобы ты увидел правду. Нужно, чтобы твоё сердце тоже стремилось к ней. А сердце, закованное в гайер, не может отличить истину от лжи.

— А почему шёлк не показывает будущее?

— У гайера нет пути, нет выбора, поэтому его будущее можно знать заранее. А у тебя есть путь. У тебя есть путь, как у каждого жителя Великого Мира.

Рэграс почтительно поклонился дракону и начал спускаться в долину. Фид долго смотрел ему вслед.

* * *

Чтобы полностью расследовать заговор Тербека, Рэграсу понадобилось много времени, и он попросил у Аксианта шёлк. Тот, недолго думая, подарил ему шёлк, тем более что после коронации собрался переехать в Эстуар.

— Разве тебе он не нужен? — удивился Рэграс.

— Что толку копаться в прошлом? — беспечно ответил Аксиант. — Всё равно его уже не вернёшь.

— А что ты решил с Гидеоном?

Аксиант пожал плечами.

— Ничего. Поедет со мной. Или ты хочешь, чтобы он остался?

— Я пригрозил ему, что если он ещё раз струсит, я лишу его фамилии, — медленно сказал Рэграс. — Но он и так Гарер только по фамилии, а по характеру — нет… Я могу сделать его настоящим Гарером.

— Как? Он на тебя обижен. Собирался даже уехать в Эстуар до коронации, несмотря на твой запрет. Еле отговорили его.

Рэграс задумчиво погладил бородку.

— Нет, пусть остаётся здесь. А что, если ты дашь мне право распоряжаться силой его перстня? Все обиды сразу пройдут.

Аксиант рассмеялся.

— Я не против. Это пойдёт ему на пользу. Представляю, что с ним будет, когда он узнает…

Когда Гидеон узнал об этом, он действительно был вне себя от возмущения: теперь он полностью зависел от дяди и, вместо того, чтобы гордо уехать прочь, должен был добиваться его благосклонности, иначе жизнь при дворе грозила превратиться в кошмар. А больше всего Гидеона задело то, что не кто-нибудь, а отец поставил его в такую ситуацию. Только самолюбие не позволило ему показать, как он встревожен и раздосадован.

* * *

Стоял ясный рассветный час. На дороге вдоль леса было тихо. Слева раздался негромкий стук копыт. Из-за поворота выехал Адриан в белом одеянии на стройном белом коне. Казалось, его силуэт светился в прозрачных весенних сумерках на фоне тёмного леса и бурой земли.

Он спешился и позвал:

— Эдвин!

Эдвин подошёл к нему и поклонился. Он был без куртки, в белой рубашке.

— Я звал тебя, чтобы посвятить в рыцари Мира Неба.

Эдвин опустился перед Адрианом на колени и склонил голову. Казалось, время не шло. Ветра не было, над дорогой замерла спокойная, глубокая тишина.

— Повторяй за мной слова клятвы. Произноси их сердцем. Они навсегда останутся с тобой и станут законом, которому ты будешь следовать неуклонно.

«Я, Эдвин Эрдес, становясь рыцарем Мира Неба, отдаю жизнь служению Свету и посвящаю её тому, чтобы помочь другим увидеть Свет.

Я, рыцарь Любви, обещаю не носить и не использовать никакого оружия; у меня нет и не может быть защиты сильнее Любви, которой я повинуюсь. Никакая опасность Мира Дня не страшна мне отныне, ибо Любовь всемогуща и неуязвима. Я полностью доверяюсь ей и полагаюсь только на её силу.

Я отдаю ей своё сердце, свои мысли, слова и поступки и обещаю отвечать всем, живущим в Великом Мире, на добро — радостью, на зло — прощением, на боль — терпением, на гнев — спокойствием, на войну — миром, на страдание — утешением, на отчаяние — надеждой, на вопрос — ответом, ибо я здесь, чтобы помочь им увидеть Дорогу».