Рыцарь-Башня (СИ)

- Эройя понимает толк в ворожбе, в этом всё дело. Она уже второй месяц, будучи императорской наложницей, влияет на Гомбарума, опутывает его сетями своих чар, а я ничего не могу ей противопоставить. Она задумала избавиться от меня руками самого Гомбарума и занять моё место... Из магической книги Кен-Корроса я узнала, что Эройя в самое ближайшее время потребует у Гомбарума моей головы. И император выполнит её желание. Возможно, это произойдёт уже завтра, сразу после того, как он встретится с этой ведьмочкой в Павлиньем зале... Развязка близится, и это вынудило меня искать в книге имя верного мне человека... Гинго, знай, сама судьба определила нам либо погибнуть вместе, либо вместе торжествовать победу и насладиться годами счастья!

Гинго выпрямился, весь затрепетав, глаза его заблестели.

- Я сделаю всё, что ты прикажешь! - воскликнул он. - Если надо убить Гомбарума - я убью его, не задумываясь. Но, государыня, что могу сделать я, ничтожный карлик, против властителя мира, обладающего неизмеримым колдовским могуществом? Он испепелит меня одним взглядом, я превращусь в головешку, в сухой лист, в плесень на стене, и память обо мне в тот же миг вытравится из мыслей всех, кто окружал меня в этом мире... О, владычица! - Из глаз Гинго снова брызнули слёзы. - Не мне бороться с всесильным колдуном!...

Он упал на колени и разразился горестными воплями. Императрица поглядела на него ледяным взором.

- Убить его можно, только когда он спит, - молвила она.

- Но прежде нужно проникнуть в Запретную Башню! - отозвался карлик. - Гомбарум окружил её невидимой стеной, которую, я слышал, не в силах разрушить никакие заклинания... Или, может быть, ты нашла способ?

- Я спрашивала об этом у моих книг, - сказала Астиальда, качая головой. - Нет, одолеть невидимую стену невозможно. Пока Гомбарум жив, она будет надёжней всякой охраны защищать его сон. Недаром он никого не подпускает к себе во время сна. Ведь только тогда его можно лишить колдовской силы, а значит, и жизни.

- Но если нельзя добраться до спящего колдуна, зачем ты призвала меня к себе? Значит, всё-таки есть способ проникнуть в Башню?

Астиальда улыбнулась.

- Ты догадлив, мой верный Гинго. Вспомни, кто, кроме самого Гомбарума, может беспрепятственно проходить сквозь невидимую стену и появляться в его опочивальне?

Карлик задумался, пожал плечами, и вдруг хлопнул себя ладошкой по лбу.

- Собаки! - воскликнул он. - Охотничьи собаки императора! Они бродят по всему дворцу и никто из придворных пальцем не смеет тронуть их! Гомбарум кормит их из своих рук. Даже во время сна он не расстаётся с ними... Для собак не существует невидимой преграды, окружающей Башню!...

- И мы воспользуемся этим, чтобы добраться до него, - сказала Астиальда.

- Я всё-таки не пойму, - на лбу озадаченного Гинго пролегла морщина. - Мне, что ли, нужно затянуться в собачью шкуру?

- Это не поможет. Чтобы проникнуть в Запретную Башню, ты должен стать одной из охотничьих собак Гомбарума. Стать собакой, - повторила она. - Превратиться в неё.

Гинго непроизвольно втянул голову в плечи и с затаённым ужасом посмотрел на Астиальду.

- И ты можешь сделать это? - пролепетал он.

Императрица усмехнулась.

- Конечно. Я ведь тоже кое-что смыслю в магии, хотя далеко не так сильна в ней, как мой муж. Подойди сюда.

Она приблизилась к низкому столику у стены, на котором что-то лежало, накрытое чёрным шёлком.

Гинго, робея, подошёл.

Астиальда отдёрнула покрывало, и Гинго вскрикнул, увидев труп одной из любимых собак императора. Из раскрытой пасти вываливался язык, на поверхности столика темнели пятна запёкшейся крови.

- Сейчас ты перейдёшь в её тело и побежишь в Запретную Башню, - сказала Астиальда. - Но перед этим я должна тебе сказать ещё кое-что. В теле собаки ты пробудешь очень недолго - минут двадцать. Может быть, даже меньше, это уже не от меня зависит... За это время ты должен проникнуть в Башню. Невидимая стена тебя не остановит. По винтовой лестнице ты поднимешься в опочивальню императора. Ну, а там... Нам останется надеяться на твоё проворство и остроту собачьих клыков!

- Убить Гомбарума... - прошептал потрясённый Гинго, словно только сейчас до него дошли весь ужас и неимоверная тяжесть возложенной на него задачи. - Нет, это невозможно, невозможно!...

Он в страхе отшатнулся. Но тут взгляд его упал на волшебный поднос, где ещё не растаяло изображение прекрасного юноши, и пальцы Гинго сжались в кулаки. С мучительным стоном, перебарывая страх, он обернулся к императрице.

- Я убью его!

Однако в следующую минуту им вновь овладело сомнение.