Рыцарь

Я всё это время без дела слонялся по деревне. Вообще, убедившись, что Иммануила в пещере нет, а значит, с ним всё будет в порядке, мне следовало сесть на коня и уехать, но… я не уехал. Сам не знаю почему.

Через некоторое время после допроса одного из поселян — а дело уже было к вечеру — Ги подошёл ко мне и вполголоса сказал:

— Плохо дело. Кажется, твоего знакомца собираются ловить.

Глава двенадцатая

— Откуда легат про него узнал?

Ги де Эльбен хмыкнул:

— Из местных кто-то донёс. Откуда же ещё?

— Ну, пускай ловят. Иммануила всё равно тут нет.

— Уже предупредить успел? — Губы тамплиера снова растянулись в усмешке. Мысль о том, что легат в очередной раз сядет в лужу, явно доставляла ему удовольствие. — А каким образом вы с этим отшельником познакомились?

— Да так… было дело. Рану мне залечил. За один день.

— Да, сильный чудотворец, — согласился де Эльбен. — Если только не колдун, конечно… Но это ещё что! Мне вот тут один рыцарь другую историю рассказывал. Надо было ему отвезти срочное послание то ли в Ломбардию, то ли ещё чёрт знает куда. А времени уже не было, зима, перевалы завалило снегом… Ну, этот рыцарь, недолго думая, истово помолился Пресвятой Деве. И что ты думаешь? Не успел он закончить молитву, как тотчас был перенесён в Ломбардию, в нужный ему город, вместе с конём и всем имуществом!.. Вот то-то же! — Ги довольно прищёлкнул языком. — Это тебе не дырку в шкуре заштопать!

Мы рассмеялись.

А смеяться мне совсем не стоило. Когда легат в сопровождении солдат, четырёх рыцарей и нескольких крестьян-проводников явился «арестовывать» еретика, мой чудотворец сидел в своей пещере как ни в чём не бывало!

Господин легат оживился. Видимо, ему рассказали, как редко чудотворец бывает в своей пещере, и он не слишком-то надеялся его здесь найти. А тут — такая удача! На скуластом лице Пабло Верочелле отразилась самая настоящая, неподдельная радость. Правда, уже через секунду эта радость исчезла, и всякий, взглянувший на лицо легата, увидел бы ледяное спокойствие, преданность выполняемому долгу и чувство собственной правоты, однако радость продолжала таиться под этой ледяной маской: она светилась в глазах легата, играла на его губах, так и тянувшихся искривиться в усмешке. Легат смотрел на Иммануила почти с любовью. Я — почти с ненавистью.

— Ты ли отшельник, именуемый Иммануилом? — осведомился легат у обитателя пещеры.

Иммануил господину легату ничего отвечать не пожелал. Иммануил сидел на чурбанке и взирал на легата. Ни страха, ни ненависти… Полное спокойствие. И, кажется, не наигранное. Может, он ещё не понял, кто к нему в гости пожаловал?

— Ты ли отшельник, именуемый Иммануилом? — повторил Пабло Верочелле.

Иммануил снова ничего не ответил, продолжая всё так же спокойно, с лёгким любопытством рассматривать легата. На мгновение ледяная маска спала с физиономии папского посланца. На этот раз на его лице отразилась злоба.

— Если ты отказываешься отвечать, не думай, что таким образом сможешь избежать суда за свои преступления. Со мной довольно свидетелей, чтобы опознать тебя, проклятый чернокнижник! — Итальянец указал на крестьян.

Тут проклятый чернокнижник решил наконец высказаться.

— И за какие же преступления вы меня собрались судить на этот раз? — спросил он с интересом.

Легат довольно улыбнулся. Ага, преступник заговорил! Начало положено. Разговорить его — это уже дело техники.

— За преступления перед Богом и людьми, за хулу и поношение Святой Римской Католической Церкви, за мерзкое чародейство, за заключение сделки с дьяволом и за малефециум, — отбарабанил легат Верочелле.

— Что-что? — вполголоса спросил Годфруа де Фраго у тамплиера. — Чего он там говорит? Какой ещё малефециум?

— Это латынь, — чуточку погромче, чем следовало, ответил Ги. — А слово это в переводе с латыни означает «причинение вреда».

— Так бы и говорили, — буркнул Годфруа. — А то придумали какие-то малефециумы, венефециумы…

Легат в бешенстве обернулся к рыцарям. Те мгновенно умолкли и уставились в пространство.

— Ты ли отшельник, именуемый Иммануилом? — в третий раз спросил легат у отшельника.

Видимо, чудотворцу вся эта волынка тоже уже порядком надоела, поскольку он, вместо того чтобы промолчать или спросить что-нибудь в ответ, спокойно промолвил:

— Да. Это я.

Легат обернулся к крестьянам.

— Можете ли вы засвидетельствовать, что этот человек действительно отшельник Иммануил, как он сам себя называет?

Крестьяне жались, мычали что-то невразумительное и с видом нашкодивших шавок смотрели на святого.

— Так да или нет?! — повысил голос господин легат. И столько власти было в этом голосе, что не ответить ему было уже никак невозможно.

Самым смелым оказался Сантье.

— Да, монсеньор. Это он самый и есть. Только это… Никакого вреда или там малеициума или ещё чего такого он нам не делал. Напротив даже, он завсегда…

Легат резко взмахнул рукой, обрывая излияния Сантье.

— Довольно. Будешь говорить, когда тебя об этом спросят. Итак, со слов свидетелей и также с его собственных слов было установлено, что этот человек действительно является Иммануилом-отшельником…