Рыцарь

— Понятно… Я видел: они дверь подпёрли поленом, чтобы вы не смогли сбежать, когда зажгли дом.

— Сьер Андрэ… — Казалось, она колеблется, не решаясь сказать что-то ещё. Решилась. — Простите нас. Это мы вас приманили обратно.

Какая-то странная манера выражаться…

— Ну… да, в общем-то, — согласился я, — из-за вас я обратно поехал. Я чуть Принца не загнал, чтобы поспеть в Бор раньше Луи!..

— Нет, нет… Вы не понимаете… Бабушка навела порчу на деревню, а потом приворожила вас обратно. Альфаро повелел ей.

— Что за чушь!

— Это правда.

— Я поехал обратно по собственному желанию.

— Вы и должны были так думать.

— Ерунда. Я и сейчас поступил бы так же.

Жанна ничего не сказала. В моём сознании вдруг ожил образ графа Альфаро:

«Вы действительно оказались тем самым человеком, который был нужен Мастеру… Благородным… простите, дураком».

— Если вы с графом в одной команде, почему он посадил тебя сюда?

Снова всхлипывания.

— Я не знаю, сьер Андрэ… Бабушка говорила, нас наградят…

— Вас и наградили, — зло сказал я. — Ну и как наградка? Понравилась?

Жанна снова ничего не ответила. Я выдохнул и приказал себе успокоиться. Моя злоба происходила исключительно от того, что люди, из-за которых меня чуть не угрохали в Чёртовом Бору и из-за которых я поссорился с бароном Родриго, оказались в одном лагере с психом, засадившим меня сюда. Но сейчас мы с Жанной были в одинаковом положении. Надо думать, как выбираться, а не вспоминать старые обиды. Тем более гнусно вымещать их на девушке, чьё положение намного хуже моего. Хотя куда уж хуже, казалось бы…

— Сьер Андрэ. — Жанна повысила голос. Она говорила скороговоркой, глотая слова и слёзы. — Я не хотела, чтобы было… так. Не хотела, чтобы с деревней… что-нибудь случилось. Я всегда… Госпожа Аманда была всегда к нам добра…

— Всё, закрыли эту тему. Скажи мне лучше…

Тут в шумной игре Жуана и Луиса, видимо, случился небольшой перерыв, а наши голоса привлекли их внимание.

— Эй, вы! — заорал Жуан, продвигаясь к нам и молотя дубинкой по металлическим частям дверей, мимо которых он проходил. — А ну, живо заткнулись — пока я вас сам не заткнул!

— Рискни здоровьем, говнюк! — рявкнул я по-испански. И снова перешёл на южнофранцуз-ский: — Жанна, я что-нибудь придумаю…

— А-а, так это наш рыцаренок! — Жуан остановился перед моей камерой. — Это наш благородный рыцаренок воркует! — И добавил почти ласково: — Снова мочи захотел? Так могу устроить. У меня этого добра ещё много!

— Верю, — согласился я. — Ты полностью из этого «добра» состоишь.

— Вот и нахлебаешься вдоволь, — подумав, пообещал Жуан и подошёл к камере Жанны. — А ты, шлюха, если ещё хоть слово скажешь — такое тебе устрою, что ангелы на небесах заплачут кровавыми слезами! Поняла?! Поняла, спрашиваю?!.

— Да… — прошептала Жанна.

…Нам удалось переброситься несколькими словами вечером, когда принесли котелок с отбросами, которыми кормили нас, а Луис начал ругаться со слугами из-за каких-то луковиц. Как я понимаю, раз в неделю каждому заключённому полагалась луковица — ещё одно проявление гуманизма нашего любезного графа. Луковиц заключённые, естественно, никогда не видели — их забирали себе тюремщики. Суть ругани Луиса с кухонными работниками сводилась к тому, что те принесли слишком много гнилых луковиц.

— Жанна!

— Я слышу, Андрэ. Прошу вас, говорите тише, иначе меня снова изобьют.

— А за что тебя… вчера?

На пределе слуха я различил её горестный вздох.

— Я хотела заколдовать Жуана. Бабушка меня учила, как можно… отнять у человека волю…

— Выходит, недоучила.

— Нет, нет, я умею! — Как это было ни смешно в нашем положении, в её голосе прозвучала нотка почти детской обиды. — Но граф сильнее меня. Я не могу с ним равняться.

— Альфаро-то тут при чём?

— Они все заколдованы, Андрэ, — зашептала Жанна. — И Жуан, и Луис, и старик, который сторожит нас ночью. Я думаю, что и все другие графовы слуги тоже… Когда я проникаю в них, сначала у меня всё получается, но когда я хочу заставить их сделать что-нибудь, они просыпаются и…

— Тише! Потом поговорим.

Жуан, мурлыкая себе под нос, расставлял миски. Луис разливал из котелка холодную похлёбку. Как и было обещано, лично мне был подан особый супчик. На этот раз Жуан и Луис мочились вместе.

Чтобы заглушить чувство голода, я мерил шагами камеру: два шага туда, два шага обратно. Туда-обратно, туда-обратно… Попутно раздавил крысу, вздумавшую перейти улицу прямо под моей ногой.

Отнюдь не из-за ведьминых чар я поехал обратно в Чёртов Бор. По крайней мере, мне хотелось верить, что не из-за них. С другой стороны, эта Рихо кое-что умела — и я имел возможность лично убедиться в этом. Легко было предположить, что старуха успела чему-то научить свою непутёвую внучку. Отсюда следовало, что к словам Жанны — о том, что она якобы умеет «колдовать», — стоит отнестись не как к очередному проявлению местных суеверий, а как к чему-то, что имеет под собой реальную подоплёку. Пусть даже эта подоплёка совершенно не такова, какой её себе представляет Жанна.