Рысья гора

Я итак состарюсь. И что тогда? Стану плечевой, старой потасканной проституткой, ублажающей дальнобойщиков за пару сотен и за обед в столовке? До тридцати еще можно держать марку и быть привлекательной. Но потом, если ты не найдешь другое занятие или мужа-спасителя, то тогда одна дорога — в могилу. Я закуриваю еще одну сигарету и смиряюсь с мыслью, что когда-нибудь мне придется покончить с собой. Я никому не нужна, и умею я только раздвигать ноги и сосать члены. Бабочка однодневка, судьба которой — вспыхнуть красотой и любвиобилием, а потом разбиться о лобовое стекло времени, которое несется на меня со скоростью 140 километров в час. Я гнала эти мысли о будущем, гнала мысли о возвращении домой к матери, но рано или поздно мне все равно придется принимать решение. Брать ответственность за свою сраную жизнь.

7

Как всегда перед отъездом начинается дерьмо. Олег уже третьи сутки безвылазно сидит в квартире, трахает меня, и мешает переписываться с Анютой. 14 февраля не за горами, и до кучи еще сливается Игорь, объясняя свое исчезновение тем, что якобы еще не готов к отъезду. А мы ведь понимаем, что у него нет денег на общаг, или он не хочет скидываться. Вдвоем с Анютой мы не потянем аренду номера, а разводить постоянщиков на бабки уже не вмоготу.

Но тут появляется Нэнси. Будто чувствуя наш настрой, он вдруг пишет мне ночью, и говорит, что ему скучно. Спрятавшись от Олега под одеялом, я пишу о нашем плане вернуться в комплекс раньше, и о том, какой Игорек кидало.

"Он такой же фонарь, как и его клиенты", — пишет Нэнси.

И он говорит, что хочет к нам присоединиться. Я тут-же пишу Анюте, и мы втроем договариваемся встретиться 14го февраля на заправке "Лукоил" за городом, чтобы от нее на автобусе двинуть в сторону Рысьей горы. И я ложусь спать, но мне мешают уснуть отросшие за спиной крылья. Я была готова сбежать даже сейчас.

Поворачиваюсь к спящему Олегу, и мысленно прошу у него прощения. Он должен быть с семьей, и заботиться о своих детях. А я должна устраивать или уничтожать свою жизнь.

***

Сучки мои!

Нэнси в полушубке уже сидит за столиком, и мучает булавкой пустую банку из под энергетика. Видя его, с визгом бегу к нему и обнимаю. Он тоже меня обнимает, и запах наших духов смешивается в аромат любви и дружбы.

— Дура, ты мне тональник смазала, — жалуется Нэнси, поглаживая щеку. Боже, как же он прекрасен. Его черный свитер настолько мягкий, что у меня наворачиваются слезы. Красивое серебряное ожерелье из малахита на шее. Подарок Анюты. А где-же она, мой рыжеволосый ангел?

— Она в туалете. Срет.

— Боже, — смеюсь я. И тут выходит Анюта, в кожаной курточке и в неизменной цыганской юбке, расшитой бисером и драгоценными бусинами. При виде меня, ее большие аквамариновые глаза расширяются.

— Солнышко мое, — говорит она, тоже обнимая меня, — У тебя уставший вид. Плохо спала?

— Да, была на нервяках, — говорю я, вспоминая, как молилась всем святым и несвятым о том, чтобы жене Олега удалось его задержать. Когда я собрала вещи в сумку, и оставила ключ в почтовом ящике, я почувствовала себя гораздо легче. Мне даже подумалось, что я могу начать новую жизнь.

Я замечаю, что на Анюте слишком много тонального крема. Внутри заправки достаточно светло, чтобы за слоем крема увидеть под глазом Анюты фингал. Она понимает, что я вижу, и будто извиняясь пожимает плечами, и говорит:

— Ну, мой масик не хотел просто так меня отпускать.

Мы садимся за столик у окна, и чтобы нас не выгнали, берем по кофе. Из окна хорошо обозревается остановка, на которой останавливается "Икарус". 10 минут на нем, и мы окажемся в своем любимом уютном мирке. Анюта еще вчера звонила Давыдихе, и предупредила о нашем приезде. Так что нас ждут.

— Я очень обрадовался, когда узнал, что вы собираетесь валить, — говорит Нэнси, наманекюренными пальчиками убирая золотые локоны за проколотое ушко, — Мне было не плохо в принципе жить на Скандинавии, но у моего парня начались проблемы с деньгами. Вот я и решил съехать.

— Я бы с Масиком осталась, — говорит Анюта, — Но мне было пиздец как скучно. Девочки, знаете что я ела, когда жила с ним? Одно полезное для здоровья дерьмо. Хлебцы, какое-то молоко из растений. Я где угодно пряталась, чтобы спокойно втихаря покурить. Это было ужасно.

— Мою историю вы знаете, — говорю я.

— Кстати, ты не обменялась номером с его женой? Было бы интересно узнать, что там будет дальше, — улыбается Нэнси.

— Мы лично выясним, когда Олег приедет. Он будет меня искать.

Анюта достает пачку сигарет, но убирает ее. Я всегда ругала ее за частое курение, хотя сама в последние две недели скуривала 2 пачки в день.