Рысья гора

— Да что ж вы ее так поносите? Она взрослая женщина, старой закалки. Разумеется она будет гнуть свою линию. Вы бы не обращали внимания, — говорит Давыдиха, поднося к ботоксным губам сигаретный фильтр. Ее пухлые ручки, ее милый маникюр "кошачий глаз". Я не знаю почему, но я хочу обнять ее еще раз.

— Ты сама знаешь, какие козни она строила нам в прошлом сезоне, — вступает в разговор Анюта, — Она клеветала на нас.

— Просто скажите мне, если она будет опять агрессировать. Я уже устала всем повторять, что мы здесь друг другу не враги, а сестры и братья. Кстати, Нэнси, как проходит твоя терапия?

— Пиздец вообще, — закатывает глаза Нэнси, — Я обнищала, и пришлось прервать прием гормонов. Голос снова грубеет, а моя грудь сдувается прямо на глазах.

— Заработаешь еще, не переживай, — говорит Давыдиха, и выкидывает окурок в сугроб.

***

Так как гостиница пустует, мы выбираем номер, в котором жили в прошлом году. Здесь три кровати, стол, маленький холодильник, душевая, и что самое главное — большое окно на трассу и парковку с широким подоконником, на котором удобно сидеть и в раздумьях покуривать сигаретки. Мы быстренько раскидываем свои пожитки, а Анюта спускается снова на ресепшен, чтобы заплатить за три койки на неделю вперед. Отлично. Оставшиеся деньги мы честно делим на три части, и решаем перекусить в кафе "У Сулико", и заодно немного отдохнуть. Уже завтра надо начинать работать. Мы быстро переодеваемся. Я в узких джинсах, в сапогах, и в черном свитере Нэнси. Сверху пальто. Нэнси надевает мой лифчик, и снова ворчит на свои грудки. Анюта наконец таки решает надеть обычную кожаную юбку вместо свой цыганской, и толстовку. Сейчас не перед кем красоваться. Даже никто не подновляет макияж.

Простите меня за излишние подробности, просто я восхищена и счастлива. Я бы хотела поглотить в себя это место, или стать им, чтобы прочувствовать каждый уголок, каждый узелок на сетке-рабице. Еще никогда и нигде моя душа так не резонировала с окружающей обстановкой. А когда мы выходим на улицу, в темноте уже горят уличные фонари и вывески. Красиво! И кафе тоже сверкает множеством огоньков гирлянд. Уже на подходе к широкой веранде я чую запах выпечки и понимаю, что очень голодна.

Тетя Сулико как всегда сидит за самым дальним столиком с бумагами, пересчитывает выручку, и что-то помечает в мятой тетради. Как всегда в своем сальном халате, и в очках на веревочке на кончике огромного грузинского носа. Завидев нас, она машет рукой. Мы забираемся на барные стулья и просим пива. Девушка бармен без вопросов наливает нам, мы расплачиваемся, и вздыхаем.

— Мы почти самые первые, — говорит Нэнси. — Можно поработать над репутацией. Чтоб было больше клиентов.

— Это каким образом? — спрашиваю я.

— Мы перебьем клиентов у Тамары, и у ее страшных подруг. Наработаем базу, и горя знать не будем.

— Мне это нравится, — говорит Анюта.

Я заказываю немного поесть, так как пиво на голодный желудок — не лучший вариант. Как всегда я ухожу в себя, но это хорошая эскапация, не связанная с расстройствами или разочарованием. Анюта не раз подмечала, что я очень депрессивная, и намекала на прием к платному психотерапевту. Возможно она права, но у меня не хватает сил быть веселой и ко всему участной как она. Нэнси же просто скучает. Или делает вид, будто ему по жизни скучно.

***

Утром мы просто валяемся и копаемся в телефонах: каждый в своем мирке. Я удаляю сообщение от Олега, а Нэнси опять разводит какого-то бедолагу на деньги. Хочется пить, и я думаю о том, чтобы купить несколько бутылок воды впрок. Ночью мы к своему сожалению выяснили, что чайник в номере сломан.

Я спускаюсь вниз, и застаю за ресепшен Валюшу — очень приятную девушку, которая работает здесь уже четвертый год. Она спрашивает, как у меня дела, и с удивлением я обнаруживаю, что дела у меня хорошо. Мы немного болтаем, и я спрашиваю, можно ли будет поработать нам втроем горничными, если будет нужно. И Валюша оставляет заметку в своем журнале, и улыбается. Для шлюхи она немного простовата, но если вывести ее простоту в абсолют, это бы имело спрос.

Как и со мной. Нэнси и Анюта помогли превратить мои комплексы в достоинства. В школе меня дразнили альбиносом и пучеглазой, но Анюта высветлила мне волосы еще больше, а Нэнси научил наносить тушь так, чтобы был эффект паучьих лапок. Поначалу, из-за наивных глаз я действительно была похожа на Бэмби, но с каждым клиентом взгляд как будто становился острее и одновременно томней. Я работала над мимикой, и сделав брови домиком, и чуть приоткрыв рот, и на полном серьезе думала назвать себя Твигги, но в самом звучании было что-то не так. Оно было мужским.