Рысь

— Лишний раз подключаться не обязательно, страничка «Тагблатта» еще на экране, — сказал Штальдер. — И Беннингер так быстро не отреагирует. Сначала ему надо навострить уши, хотя как только он объявится где-нибудь с рысьими следами на капоте, то все сразу рты позакрывают. А Шпиттелер, который, может, и знает браконьеров, будет отмалчиваться.

Скафиди спросил о Шпиттелере. Штальдер рассказал, какой цирк устроил высокомерный бородач Шпиттелер, когда прошлой осенью на одном склоне нашли трех задранных рысью серн.

Лену не терпелось узнать, как к рысям относится Ханс Цуллигер.

— Это и мне интересно, — проворчал Геллерт. Острый на язык Цуллигер вызывал у него подозрение.

С Цуллигером все в порядке, вступился Штальдер. Он, конечно, не фанат рысей, но и отстреливать их не станет. Они с Цуллигером разговаривали об овцеводстве, повадках рысей в зависимости от местности и возможности переселения нескольких диких кошек в Восточные Альпы. Цуллигер — реалист. На него можно положиться. А вот Шпиттелер, наоборот, вечно юлит.

Лену показалось, что Геллерт не вполне разделяет мысли Штальдера, потому что он отвлеченно смотрел в окно. Лен тоже перевел взгляд на улицу и впервые увидел снег, валивший так густо, что не видно было другого края Зимментальской долины. Он начал переживать, удастся ли провести удачное пеленгование в такую погоду. Вытащив из тарелки несколько свисавших туда растаманских прядей, он присоединил их к косичкам. Отметил, что никто не включил радио, и пронаблюдал, как Штальдер с отсутствующим видом намазывает на хлеб еще твердое масло.

Скафиди вернулся к столу и взял последний кусок хлеба.

— В газете лапам отвели так много места, даже удивительно.

— Актуальная тема, — подтвердил Штальдер. — В «Блике» фотография лап на первой полосе.

— Думаешь, нам придется убрать с карты одну булавку? — спросил Лен Геллерта, склонившегося над недавними пеленгационными бланками, разложенными на столе между антенной и тарелкой с кукурузными хлопьями.

— Это ты узнаешь сегодня, когда запеленгуешь бегущую без лап рысь, — встрял Скафиди, с молодцеватым выражением лица и куском яичницы во рту.

Был ли то базельский или северо-итальянский юмор, так и осталось загадкой. Штальдер подавил улыбку, Геллерту было не смешно.

— Это точно не лапы Тито, Телля и Сабы, их пеленговали в тот же день, когда пришла посылка, — сказал Геллерт, рассматривая на булавки.

— И точно не Мены, — добавил Штальдер. — Лапы из посылки явно не принадлежали худенькой семнадцатикилограммовой самке.

— Откуда ты знаешь? Ты же их только по ящику видел, — сказал Геллерт.

— Я, конечно, могу ошибаться, но я уверен, что это не Мена.

Геллерт не стал спорить и снова углубился в бланки. Скафиди скрипнул ножом по тарелке.

Геллерт зашарил по столу в поисках ложки, которой начинал есть хлопья, не нашел ее и махнул рукой. Продолжил говорить, назвал имена Геры, Сабы, Балу и Рены — с ними все было в порядке, их пеленговали позавчера, то есть когда посылку уже отправили. И все же присланные лапы могли быть отрублены у рыси с ошейником. Геллерт подытожил:

— Мила, Кора, Вино, Зико, Неро и Мена.

Штальдер запил кусок хлеба холодным молоком.

— Я же говорю, Мену можешь вычеркнуть. Но на всякий случай, запеленгуем и ее, запеленгуем всех, всех шестерых и всех сегодня.

— Да, — откликнулся Геллерт, найдя свою ложку рядом с телевизором.

Там уже некоторое время висела экранная заставка. «В счастливейшие мгновенья я чувствую себя под угрозой вымирания», — так звучала строка, мерцающим синим шрифтом плывшая по экрану. Сегодня эти слова показались Лену особенно странными: хотя они и имели отношение к сохранению видов, но то, что их написал какой-то зоолог, было полнейшим абсурдом. Лен вспоминал только что названные имена рысей, наверняка ассоциировавшиеся у Штальдера и Геллерта с многочисленными картинками, которые они, не долго думая, могли бы прикрепить к карте булавкой.

Геллерт принялся за размякшие хлопья.

Штальдер отложил хлеб в сторону, исчез в комнате альтернативных служащих, где рядом с двухъярусной кроватью лежали ловушки, сети, инструменты и западни, вернулся со старым приемником, вынул аккумуляторы из зарядного устройства, проверил заряд и вставил их в приемник.

Зазвонил телефон. Он стоял на подоконнике в углу комнаты, у стены с картами — чтобы можно было быстро ориентироваться во время разговоров о координатах, обнаружении задранной жертвы или безуспешном пеленговании. Геллерт снял трубку. Звонил руководитель проекта Пауль Хильтбруннер, некоторые из его слов долетали и до стола. Лен не понимал, о чем идет речь. В основном говорил Хильтбруннер, Геллерт чаще всего кивал головой и поддакивал, ни разу не переведя взгляд на карту. Вставляя в приемник двенадцать батареек, Штальдер то и дело посматривал на Геллерта, словно спрашивая, в чем дело.